Пример почты, полученной за день; прислано издательством «Стратфорд и сыновья» 6 июня 1946 года, спустя полгода после публикации «Вассалов ее величества» (авторская орфография сохранена). — В. Б.
Дорогой мистер Шеперд,
ваша книга «Вассалы ее величества» — высший сорт. Я рыдала не переставая, особенно в конце, когда солдаты сожгли всех попугаев короля. У моей мамы живет попугайчик по кличке Микки Руни. Сестра меня задразнила, потому что я всю ночь не спала, а истории кровопролитий меня до смерти перепугали. Но потом сама прочитала ваш роман и пришла в дикий восторг. Мне понравился красавчик лейтенант Ремедиос, а ей Куаутла. Кто из них лучше? Я тоже начинающий писатель. Пожалуйста, пришлите две фотографии с автографом, только не забудьте (сестра тоже просит).
Спасибо!
Линдси Паркс
Уважаемый мистер Шеперд,
решил написать вам про вашу книгу о войне в Мексике. Обычно я ко всему отношусь спокойно, ни с кем не спорю и ничего не пытаюсь доказать. Ужасы войны всегда были частью жизни. Но ваш роман показал, что же на самом деле чувствуют солдаты. Я служил в 12-м пехотном полку в роте F. Один из немногих, кто уцелел под Бердорфом. Вашу книгу я прочитал в военном госпитале Ван Уик. Вместе со мной ее прочитал еще с десяток ребят из моего отделения; остальные либо не могли держать книгу, либо ослепли и не могли читать. Война действительно ужасна. Все как вы написали. Кое-кто из моих товарищей уверен, что вы и сами из пехоты.
Искренне ваш,
Джордж М. Кук
Уважаемый мистер Шеперд,
меня зовут Элеонора Уайт, я живу в Спрингфилде, штат Миссури. Я студентка женского колледжа Уэбстера. Читать я не очень люблю, но должна признаться, что ваша книга пробудила во мне охоту к чтению. Я новыми глазами взглянула на историю мексиканских конкистадоров. Обязательно посоветую нашему преподавателю по истории прочесть ваш роман. Снимаю шляпу!
С уважением,
Элеонора Уайт
Дорогой мистер Гаррисон,
меня зовут Гари Дункан. Я живу в Калифорнии. Моя девушка пилила меня, пока я не прочел ваших «Послов ее величества». В двух словах — наводит на мысли. Ваши описанья заставляют задуматься, хотя это и не лучшая книга в мире. Но Шелли разве докажешь!
Она была бы на седьмом небе от счастья, если бы получила вашу фотографию. Скоро ее день рождения, 14 июня. Ее зовут Шелли. А фамилия такая же, как и у вас, Гаррисон. Представляете, какое совпадение?
Ваш друг,
Гари
Уважаемый мистер Шеперд,
позвольте поблагодарить вас за книгу. Это настоящий источник вдохновения — по крайней мере, я так думаю. Меня поразила мысль, что и мы, и наши враги — люди, неважно, испанцы или мексиканцы. Все мы люди, даже японцы, и матери их плачут точно так же, как наши. В общем, мне было о чем подумать. Пожалуйста, пишите еще.
Искренне ваша,
Элис Кендалл
На все письма незамедлительно отправлен ответ; ни фотографий, ни других вложений послано не было. — В. Б.
6 ИЮЛЯ 1946 ГОДА
Дорогой Диего,
видимо, Фрида по-прежнему в Нью-Йорке, оправляется после операции. Почтового адреса больницы у меня нет, но я не могу пропустить день ее рождения. Наверно, она злится, что я не смог ее навестить. Пожалуйста, передайте ей мои saludos
[198]
и скажите, что в этот день я всегда пеку rosca в ее честь вне зависимости от того, получится ли у нее его попробовать или нет.
Как и вы, со страхом и волнением жду ваших выборов; интересно, какова же будет воля Мексики и судьба ее революции. Новости редки и скудны, поэтому буду рад, если вы обо всем расскажете. Я читал о государственной премии в области науки и искусства, так что поздравляю вас обоих. Ваша жена и сама по себе награда; впрочем, вам это известно лучше, чем кому-либо.
Наши новости вполне предсказуемы. Едва ли вам пришлась бы по вкусу наша пища — никаких empanadas dulces. Пожалуй, сейчас во всем Ашвилле не сыскать ни ложки сахару (пирог, который я испек сегодня, с черной патокой и яблочным пюре — жалкое темно-бурое подобие своих предшественников). Но почти на все остальные продукты норму подняли. Цены взлетают, как воздушные шары, а мы прыгаем внизу, точно дети под пиньятой, и тянем руки к желаемому. Американцы верят в непромокаемый габардин и витамины в таблетках «Вимм». Домохозяйки годами отправляли сливочное масло на фронт и теперь требуют небесного воздаяния. Чтобы произвести все товары в срок, рабочим, похоже, придется постоянно жертвовать собой: во время войны они вкалывали как каторжные и до сих пор ни разу не получили прибавку к жалованью. Вы, должно быть, слышали о весенней забастовке на площади Пэк, когда профсоюзы позакрывали все производства. Но Трумэн завладел железной дорогой и отправил забастовщиков в армию, чтобы снова занялись делом.
Вот вкратце новости, о которых вы спрашивали; не сказать чтобы они были хороши. Наши журналисты в основном ругают «восстание рабочих». Политика превратилась в драку подушками. В отсутствии единого лозунга («Выиграть войну!») противостоящие стороны направо и налево сыплют абсурдными заявлениями, причем делают вид, будто их слова имеют какой-то вес. Только перья летят. Газетчики набрасываются на любую тему, хотя все они одного порядка: «Четверо из пяти покупателей знают, что это лучшие маринованные огурцы». Заявление бездоказательное, но тем не менее влияет на общественное мнение. Новое развлечение — «танцуй на потеху толпе»: журналисты водят политиков как медведя на привязи. Настоящие убеждения только мешали бы. Радио — корень зла; его правило — ни секунды не молчать. Когда что-то происходит, репортеру приходится комментировать, не тратя времени на раздумья. Поверхностность и обман лучше молчания. Вы представить себе не можете, какое это оказывает влияние. Болтуны возвысились над мыслителями.
В общем, последую собственному совету и прекращу пустую болтовню. Но сперва хочу кое в чем признаться. Шесть лет назад, в тот день, когда я уезжал из Мексики, Фрида дала мне вашу копию Кодекса Ботурини. Сказала, что это подарок от вас, и я с радостью его принял. Но так и не знаю, действительно ли она спрашивала вашего разрешения или просто заявила, что книгу украли. Вот преступник и найден: повар. Прилагаю рукопись к письму и возвращаю законному владельцу. Вы, наверно, помните, как меня очаровал этот кодекс, когда вы однажды показали мне его у себя в кабинете. Я тогда подумал, что это нечто вроде Библии для бездомных скитальцев. Крошечные рисунки людей также напомнили мне порнографические комиксы, которые разглядывали мальчишки в академии; со смущением признаюсь, что ваш кодекс подействовал на меня гораздо сильнее обнаженных прелестей Салли Рэнд. И когда Фрида сунула мне в руки эти сложенные гармошкой страницы, я не смог отказаться. Разумеется, прежде чем брать, мне следовало бы поинтересоваться у нее, знаете ли вы о собственной щедрости. Но мне ужасно хотелось заполучить эту книгу, поэтому я принял подарок: жизнь показывает, что просить прощения куда легче, нежели разрешения.
