Маленький мальчик погиб. Ничто его не вернет. И теперь этот поучительный спектакль, именуемый судебным процессом, дело, которое не должно было дойти до суда, должен вот-вот закончиться. Очевидно, какой стороной должна упасть монета.
– Вы вынесли вердикт?
– Да, ваша честь.
Рут Хэндемейер стиснула руку дочери. Она была так напряжена, что едва дышала. Рядом сидел муж, и она остро ощущала гнев и ненависть, змеями свернувшиеся в ней. После смерти Нико они стали чужими, разделенными океаном скорби.
Девочка зажмурилась.
– Что бы ни случилось, мамочка, мы всегда будем его любить.
Рут подавила рыдание.
Джефф глянул вправо. Лесли Луз ободряюще улыбнулся.
«Все будет в порядке», – в сотый раз сказал себе Джефф. Он винил себя в том, что вообще послал Билли в Кэмп-Уильямс. Как он был глуп, считая, что у сына появятся связи и это поможет ему продвинуться в жизни! Когда дела плохи, богатые и образованные держатся вместе. Старая миссис Крамер, семья Гилетти, даже Хэндемейеры – все одного поля ягоды, ищут жертвенного ягненка, чтобы отомстить за смерть малыша. И кто для этого подходит лучше, чем сын плотника?
«Билли сидит на скамье подсудимых, потому что он не один из них».
А Билли со скамьи подсудимых смотрел на Тони глазами, полными любви.
Сегодня вечером он будет свободен.
Сегодня вечером все начнется сначала.
В желудке Тони горело. Она чувствовала себя такой виноватой после всего, что Билли для нее сделал, но от его взгляда становилось все страшнее.
«Нужно сразу же поговорить с ним. Я не могу позволить ему уехать с мыслью о том, что у нас есть общее будущее».
Все, что Тони когда-то находила привлекательным и волнующим в Билли, умерло вместе с бедным Николасом Хэндемейером. Отныне для нее Билли всегда будет ассоциироваться с Ники. С тоской и ужасом. С кровью и водой. Со смертью.
И возврата к прошлому не будет.
Мощный баритон судьи Девона Уильямса ножом рассек напряжение в комнате.
– Виновен ли ответчик в непредумышленном убийстве?
Билли закрыл глаза. Наконец-то!
– Виновен.
Глава 8
Тони бежала по коридору, ускоряя шаг. Отец орал ей вслед, приказывая вернуться, но она не слушала.
«Я должна видеть Билли. Должна попросить прощения». Как случилось, что присяжные сочли его виновным? Невозможно, абсурдно! Очевидно, судья тоже так думал. Это было видно по глазам, когда он выносил приговор: двадцать лет с возможностью условно-досрочного освобождения через пятнадцать, минимум, допускаемый для непредумышленного убийства. Но все же – целая жизнь.
– Простите, мисс.
Дорогу ей преградил судебный пристав.
– Только представители закона.
– Но ему нужно видеть меня!
– Черта с два!
Прежде чем Тони сообразила, что происходит, отец Билли схватил ее за плечи и отшвырнул к стене с такой силой, что она задохнулась.
– Это ведь ты, верно? Это была ты! Позволила моему мальчику взять на себя вину, богатая, избалованная сучонка!
– Убери руки от моей дочери!
Впервые в жизни Тони была рада видеть отца. Уолтер Гилетти не отличался физической силой, но излучал властность.
– Понимаю, что вы расстроены, – сказал он Джеффу. – Но Тони не имеет с этим ничего общего.
– Как же, не имеет. – Джефф со слезами на глазах отступил. – Дерьмо вашей дочери не воняет. Билли дали двадцать лет. Двадцать лет!
– Если будет держать нос по ветру, а руки чистыми – выйдет через пятнадцать, – пожал плечами Гилетти.
Небрежный ответ богача оказался последней каплей. Джефф с оглушительным ревом бросился на Уолтера, слепо размахивая кулаками. Полицейский тщетно пытался разнять мужчин. Тони, воспользовавшись шансом, сбежала вниз, где находилась камера для осужденных, но другой коп мгновенно схватил ее.
– Какого черта вы тут вытворяете, юная леди? Нельзя врываться сюда без разрешения.
– Все в порядке, Фрэнк. Мальчишка просил привести ее.
Бледный и серьезный Лесли Луз возник словно из ниоткуда. Очевидно, приговор потряс и его.
Коп неохотно отступил.
– Спасибо, – сказала Тони адвокату.
– Пожалуйста, это все, что я могу сделать.
– Вы ни в чем не виноваты.
– Да, – тихо ответил Луз.
Стоило войти Тони, как Билли просиял:
– Слава Богу! Я думал, тебе не позволят прийти.
Она здесь. Его Тони. Его Елена Троянская. В простом платье-рубашке из кремового шелка до колен, в туфлях на средних каблучках рюмочкой и кашемировом кардигане она выглядела старше, чем он помнил. Костюм словно кричал о дороговизне (она была богатой) и скромности (а вот этого определенно не было). Но ничто не могло скрыть животной чувственности тела под платьем.
Билли шагнул к ней, притянутый, как магнит к куску металла или беспомощный мотылек – к огню.
– Привет.
Тони обняла его, прижала к себе, и горячие виноватые слезы упали на его воротничок и потекли по шее.
– Мне так жаль, Билли. Прости.
– За что? – Билли выдавил улыбку, полный решимости быть храбрым в ее присутствии. – Это мое решение. Не твое. И случись это во второй раз, я поступил бы точно так же.
– Но, Билли! Двадцать лет!
– Пятнадцать, – поправил он. – При условно-досрочном.
– Но ты ничего плохого не сделал.
– И ты тоже.
– Билли, брось! Я сделала. И ты это знаешь. Мы оба знаем. Николас был в моей группе.
– Это был несчастный случай. Несчастный случай, и никогда этого не забывай.
Вдыхая запах ее кожи, смешанный с легким лимонным ароматом духов, он изнемогал от желания к ней. Несмотря на показную храбрость, он боялся. Боялся тюрьмы, будущего без нее.
Он в отчаянии притянул ее к себе, страстно целуя, силой вталкивая язык ей в рот, как голодный цыпленок в поисках еды.
Тони чуть не стошнило. От него пахло страхом.
– Брось, – повторила она, пытаясь отделаться шуткой. – Сейчас не время.
– Думаю, ты понимаешь, что другого у нас не будет. Через минуту меня увезут.
– Ты знаешь куда?
– В тюрьму штата, по крайней мере пока. В Уоррене, кто его знает, где это, – невесело рассмеялся Билли. – Адвокат обещает постараться перевести меня: слишком далеко от того места, где живет отец. Он не сможет часто меня навещать.
– Конечно, – кивнула Тони.
