– Слава Богу. Так что вернемся к еде. Еда в «Марко» – лучшая на острове. Это все, что я хочу сказать.
– В самом деле? Спасибо за подсказку. Теперь я просто обязана посетить «Марко». Как-нибудь вечером. Одна.
Она повесила трубку.
На следующее утро Майкл появился в доме Люси.
– Я принес тебе подарок, – объявил он, сунув аккуратно завернутый пакет в руки Саммер.
Она развернула обертку. Внутри оказалась поваренная книга «Готовим на одного».
– Какая забота!
Она тщетно пыталась не рассмеяться.
– Я очень заботлив, – заверил Майкл. – Как идет исцеление сердца?
– Медленно.
– Хочешь ускорить?
– До свидания, Майкл. Спасибо за книгу.
В два часа ночи Саммер разбудил резкий стук в окно спальни. Все еще в полусне она выбралась из постели, едва увернувшись от летевшего в лицо камешка.
– Что ты делаешь? – прошипела она, потирая глаза.
Майкл широко улыбнулся:
– Стараюсь привлечь твое внимание. Получается?
– Нет.
– Я принес гитару.
– Ничего ты не принес.
– Хочешь, спою серенаду.
– Нет, псих ты этакий, я хочу, чтобы ты убрался домой. Сейчас ночь, если ты не заметил.
– Ладно. Я не буду петь, если согласишься со мной поужинать.
– Майкл, мы уже это проходили.
– Ты можешь приготовить ужин на одного, а я съем половину.
– Я люблю другого.
– Знаю. Чада Бейтса. Твоя мать сказала.
– Ну вот видишь!
– Что я вижу? Вы расстались. Понимаешь, я знаю все песни Барри Манилоу! – Майкл с притворной угрозой потряс гитарой. – И не боюсь их петь!
Саммер расхохоталась:
– Господи! Ты, похоже, не понимаешь слова «нет».
– Фамильное качество.
– Ладно, я поужинаю с тобой. Но как старый друг, ничего больше. А теперь, ради всего святого, иди домой и дай мне поспать.
Майкл отправился домой. Но Саммер не уснула. Долго лежала, думая о Чаде. Чаде, которого любила так сильно, так долго, за которого, как считала, выйдет замуж, пока в мае он не заявил, что ему нужно «пространство и возможность дышать», и больше ни разу ей не позвонил. Чад пользовался большой известностью. Его считали гением. Когда-нибудь он станет известным журналистом.
И тут она вспомнила Майкла в кожаной куртке «пилот» с дурацкой гитарой через плечо. Ответ Мартас-Вайнъярд на Джона Мейера. Майкл сексуален, инфантилен и импульсивен. Майкл бросил Оксфорд, чтобы стать профессиональным устроителем вечеринок.
«Вот тебе и ответ, – сказала себе Саммер. – Майкл де Вир не такой мужчина, которого я хотела бы видеть в своей жизни. Абсолютно, категорически – нет».
– Я написал тебе стихи.
Они ужинали не в «Марко», а в маленьком, ничем не примечательном кафе у Иствиль-Пойнт-Бич. Саммер доедала восхитительный бургер с жареной картошкой, запивая пивом «Сэм Адамс», и как раз начала успокаиваться насчет вечера: «Конечно, старые друзья вполне могут поужинать вместе. Подумаешь, большое дело».
И тут Майкл вытащил из кармана конверт.
Саммер тяжело вздохнула:
– Стихи? Я думала, мы обо всем договорились. Я не собираюсь ни с кем встречаться. А если бы и собиралась, я не из тех, кто увлекается поэзией.
– Заранее отказываешься? Ты даже их не прочитала.
Саммер открыла конверт и прочитала вслух:
«Жил-был лузер Чадди Бейнс.
На коньках фанданго
[10]
прыгал,
Но упал, ногой задрыгав.
Насадил себя на ножик
И лишился тощих ножек».
– О-о-очень мило, – ухмыльнулась Саммер.
– Нравится? – улыбнулся Майкл. – Я сочинил кучу лимериков
[11]
, но, думаю, это лучший. Знаешь, он тебя недостоин.
– Откуда тебе знать? Ты в жизни его не видел!
– Да, но послушай: «Чад». Что это за имя?
– Совершенно нормальное имя.
– Будем честны, это не то имя, которое можно выкрикивать в экстазе. «Чад! О, Чад! Сильнее, Чад»!
– Прекрати, – изобразила негодование Саммер. – Воображаешь, что «Майкл» звучит куда лучше?
– Естественно. Так и скатывается с языка. Покажу тебе позже, если захочешь.
Саммер склонила голову набок и принялась пристально изучать Майкла. Сейчас Майкл, в выцветших коричневых шортах «Аберкромби», сланцах и майке с логотипом «Баллиот-боут-клаб», казался еще красивее, чем обычно. Впрочем, он и в детстве был прекрасен. Но есть ли что-то стоящее за идеальным фасадом?
– Маленькой я была влюблена в тебя по уши.
– Я догадывался, – кивнул Майкл.
– Теперь по сценарию полагается сказать, что я тебе тоже нравилась, – поддела Саммер. – Я тебе нравилась?
– Дело в том…
Майкл задумчиво повертел бутылку с остатками пива.
– Что ты была не такая уж маленькая.
– Эй!
– Нет, правда. Ты была настоящим гигантом.
Саммер схватила ломоть хлеба из корзинки и швырнула в него.
– Не слишком джентльменское заявление!
– Зато правдивое, – рассмеялся он. – Ты была толстушкой и вечно молчала. Просто смотрела на меня. Как бегемот, готовый броситься в атаку. Смертельно меня пугала, если хочешь знать.
Ей еще никогда так не грубили, но почему-то в устах Майкла это звучало забавно.
– Как ты умудрилась похудеть?
– Стала меньше есть.
– Прекрасная стратегия.
– Спасибо.
Оба улыбнулись.
– Не знаю, – вздохнула Саммер. – Наверное, стала счастливее.
– Знаешь, что самое смешное? – спросил Майкл, допивая пиво и заказывая еще одно.
«Тот факт, что я должна страдать от разбитого сердца, но в эту секунду безмятежно счастлива? Тот факт, что мне известно, что ты игрок и полон дерьма, но все же хочу лечь с тобой в постель?»
– Нет. А что?
– Я знал тебя с пяти лет. Но оказалось, что совсем тебя не знаю.
Майкл нежно коснулся руки Саммер, перевернул и нежно погладил запястье большим пальцем. Чад Бейтс никогда не делал ничего подобного. Саммер ощутила, как кровь прилила к низу живота с такой скоростью, словно опаздывала на самолет.
