– Конечно, не можешь. И ты ни в чем не виноват.
– И мама тоже. Ну… не совсем. Но она ничего не может с собой поделать. После падения Рокси папа трясется над ней, очень ей сочувствует, а мама… ну никак. Не потому, что ей все равно, она просто не слишком эмоциональна.
«Она просто гребаная машина», – подумала Саммер. В присутствии Алексии она всегда как-то съеживалась, даже сейчас, став взрослой. Не зря мать Майкла зовут «железной леди». У Алексии с Рокси были напряженные отношения даже до того, как на сцене появился бойфренд.
Майкл словно прочитал мысли Саммер:
– Моя ма не такая теплая и нежная, как твоя. Она практична и всегда верно оценивает ситуацию. И терпеть не может, когда кто-то упивается своим горем.
– Она считает, что Рокси упивается своим горем? Не находишь, что при таких обстоятельствах это слишком жестоко?
– Не совсем, – бросился Майкл на защиту матери. Но тут же смягчился: – Не знаю. Может быть. Она крепкий орешек, и Рокси тоже. И если уж на то пошло, ма не может понять, почему Рокси сделала это.
– А ты? – спросила Саммер.
– Что я?
– Ты понимаешь?
– Нет. Хотя и пытался. Но не понимаю. Понимаю, когда любят кого-то, но не теряют себя до такой степени! Это нездорово.
«Верно. Зато по-человечески».
Да был ли Майкл когда-нибудь влюблен? Но она слишком боялась задать этот вопрос.
Глава 19
Алексия закрыла глаза и попыталась насладиться соленым ветерком, развевавшим волосы, и ощущением теплого песка между пальцев. Она очень долго, лет до тридцати, избегала пляжей. Именно звуки тревожили ее больше всего: ритмичный шум волн, набегавших на берег, доносившийся издалека детский смех. Только при мысли обо всем этом ей становилось не по себе. Но с тех пор как в начале девяностых Тедди убедил ее купить Гейблз, любовь к океану постепенно вернулась. Ирония заключалась в том, что Тедди, самый типичный из всех англичан, предпочел купить домик в Штатах, ведь Арии Мейер предложил сделку, от которой он не смог отказаться. И за много проведенных здесь лет Тедди и Алексия полюбили Мартас-Вайнъярд.
Сейчас Алексия находила безграничные просторы океана скорее успокаивающими, чем пугающими. Она наслаждалась тем, что по сравнению с величием природы ее собственная жизнь и борьба казались такими незначительными. Все время Алексия де Вир сражалась за место под солнцем, стараясь стать кем-то. Кем-то важным, кем-то более значительным. Малыш из-за нее лишился жизни. А судьба порядочного человека была исковеркана. Она обязана обоим. Обязана достичь в жизни чего-то настоящего. Существенного. Удивительно, почему ощущение ничтожности при виде океана приносит ей такой абсолютный покой?
– Поторопитесь, если не хотите немедленно отправиться в постель, – рявкнула Люси. Мэри Поппинс из нее была никудышная, зато Алексия неизменно смеялась, потому что Люси действительно во многих отношениях и была Мэри Поплине. – Мы не успеем на пляж к ленчу, если будешь стоять здесь с закрытыми глазами, как Кейт Уинслет на «Титанике».
Ассоциация была неприятной. Последнее время Алексия слишком часто чувствовала себя так, словно оказалась на борту «Титаника», который неумолимо плывет к гибели. Она помирилась с премьер-министром до того, как парламент ушел на каникулы: во всяком случае, ей так показалось. И несмотря на открытое неодобрение партии из-за истории с оскверненным флагом, все опросы показывали, что популярность Алексии растет. Даже «Дейли мейл» запела по-другому и стала поддерживать ее жесткую политику в отношении иммигрантов.
Но неурядицы личной жизни мешали наслаждаться этими успехами. Труднее всего была невозможность поговорить с Тедди о том, под каким давлением она находится. Простое упоминание о Билли Хэмлине вызвало у Тедди настоящую панику. Даже если бы она не знала этого раньше, знала сейчас. Придется решать проблемы самой.
– Прости! – крикнула она вслед Люси. – Веди, я за тобой.
Люси и Алексия наконец нашли время для много раз отложенного похода на маяк Гей Хед. Находившееся в опасной близости от вечно разрушавшихся скал нынешнее здание красного кирпича было выстроено в 1844 году на смену деревянной башне, возведенной по приказу президента Джона Куинси Адамса, и была популярным для туристов местом на этом острове. Люси, однако, с ее знанием песчаных троп и всяких дорожек, выбрала такой маршрут, чтобы никого не встретить по пути.
С самого их разговора на кухне две недели назад ни одна женщина не упоминала «тайны» прошлого Алексии.
Они шли больше часа, и все же Алексия продолжала молчать, предоставляя Люси заполнять паузы взволнованной болтовней на предмет расцветавшего романа Майкла и Саммер.
– Говорю тебе, я слышу свадебные колокола.
– Ты всегда их слышишь. Ты Квазимодо, – рассмеялась Алексия.
Ей отчаянно хотелось поговорить о Билли и своем прошлом. Но начать разговор было труднее, чем ей казалось вначале. На кухне, окруженная всеобщей добротой, она чувствовала себя более раскованной. Теперь же, в холодном свете дня, придется начать сначала. Как разговориться после сорока лет молчания?
Наконец Люси сломала лед.
– Итак, – сказала она, когда они остановились на ленч на полянке, венчавшей вершину скалы. – Все еще хочешь поговорить со мной о Билли?
«Она помнит имя. Значит, думала о нем».
– Если не захочешь, я пойму. Просто решила спросить. На случай, если это все еще тебя беспокоит, – продолжала она, жуя сандвич с кресс-салатом и яйцом. Даже выбор слов был совершенно нейтральным. Билли Хэмлин беспокоил Алексию. Не терроризировал, не преследовал. Беспокоил. Как муха или дыра в носке.
Алексия нервно кусала губы. Теперь или никогда.
– Что скажешь, если я признаюсь, что когда-то сделала нечто ужасное? То, что хотела бы исправить, но уже не могу изменить?
– Я бы сказала, добро пожаловать в ряды живых людей, – ответила Люси, стараясь не показать, как нервничает. – У всех нас есть сожаления о несбывшемся. Особенно в нашем возрасте.
«Сожаления». «Беспокоит». В устах Люси все звучало так обыденно, так спокойно. Но Люси еще не знает правды. Пока не знает.
– Это больше, чем сожаления. То, что я прятала в самый дальний уголок памяти вот уже сорок лет. Никто об этом не знает. Даже Тедди. И если это когда-нибудь выйдет на свет, моей политической карьере придет конец. А может, и браку тоже.
Люси глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
– Я слушаю.
Тедди откинулся на сиденье и закрыл глаза, пока «Боинг-747» летел над Бостоном. Ему не хотелось оставлять Алексию одну, тем более что Рокси не желала смягчаться. Но нельзя забывать и о бизнесе. Невозможно бросать его на целое лето. Кроме того, у него было много дел в Лондоне.
Алексия была публичной фигурой, и всякое нежелательное внимание было неизбежным. Но она также была миссис де Вир, его жена, мать и член одной из самых старых и благородных семей в Англии. Его обязанность – защитить фамильное имя де Виров. Он не сможет это сделать, если не будет знать всех фактов.
