– Веришь! – улыбнулась Алексия.
– Какая теперь разница? И кому это интересно? Хэмлин мертв, его дочь мертва, и скоро ты к ним присоединишься.
Сунув руку в рюкзак, она вытащила наручники.
– На колени!
Алексия покачала головой.
– На колени!
Люси снова прижала дуло пистолета к виску Алексии.
– Не могу, Люси, – спокойно ответила та. – Моя щиколотка. Я с места не сдвинусь.
– Прекрасно! – рявкнула Люси и с силой опустила левую ногу на щиколотку Алексии. Последнее, что слышала Алексия, – собственные вопли и треск костей. Потом все почернело.
Саммер остановилась и прислушалась, неподвижная и настороженная, как олень в лесу.
«Это крик чайки? Или человека?»
Она снова застыла. Хоть бы услышать еще раз. Но вокруг было тихо.
Саммер и раньше ходила по этим тропинкам с матерью, но давно, в отрочестве. Они были так перепутаны, что трудно запомнить дорогу, а жара вместе с усталостью и паникой не давали сосредоточиться.
Она пыталась не думать о письме матери: отчасти предсмертной записке, отчасти исповеди. Но в целом – безумном продукте несчастного помутившегося рассудка. Тон изложения постоянно менялся. О Майкле она писала деловито: «Я знаю, ты испытаешь боль, дорогая. Но боюсь, это было необходимо сделать…» За этим следовали цитаты и ссылки на Библию, показывавшие, насколько поврежден разум Люси.
«Она больна, – думала Саммер. – Нуждается в помощи».
Но ничто не могло извинить или скрыть того, что сделала мать и что еще намеревалась сделать.
«Я должна найти ее. Должна. Если она увидит полицию, запаникует».
Саммер была почти у океана, слышала ритмичный шум прибоя. Ботинок обо что-то стукнулся, она остановилась и наклонилась, подняла пустую пластиковую бутылку из-под воды. «Нантакет спринте». Мать всегда покупала воду этой марки.
– Мама! – крикнула она.
«Ничего».
– Мама, это я, Саммер! Ты меня слышишь?
Но ее слова заглушил не ветер, не прилив, а другой шум. Шум, доносившийся сверху.
Люси подняла глаза.
«Вертолет. Только его не хватало».
Возможно, это просто береговая охрана, как всегда, облетает побережье. С другой стороны, Саммер уже могла прочитать письмо. Люси не может рисковать.
Алексия все еще была без сознания. Люси завела ее руки за спину, надела наручники и потащила обратно, под карниз. Она была такая истощенная и хрупкая, что ничего не весила, тащишь, будто тряпичную куклу. С вертолета их уж точно не увидят. Но они не могут прятаться вечно. Прилив уже начался. Через час пещера скроется под водой.
– Очнись, черт бы тебя побрал!
Люси тряхнула Алексию за плечи. Последовало слабое движение губ, чуть заметнее дрожи, но Люси охватило облегчение.
«Она приходит в себя».
– Видите что-то? – спросил Арни в микрофон.
Офицер, проводящий рекогносцировку, покачал головой:
– Пока нет.
– Не можете попросить пилота снизиться?
– Нет. Нужно быть осторожными. Здесь часто меняется направление ветра, а эти скалы – прямая угроза.
– Да, но моя дочь…
Полицейский положил руку на плечо Арни.
– Если она там, мы ее найдем. Дуг, чуть пониже, пожалуйста.
Вертолет пошел на снижение.
Глава 41
Очнувшись, Алексия поняла, что лежит на берегу ногами в воде. И испытала мгновенную слепую панику.
«Где я»?
Но тут боль вернулась с новой силой, пронзив ногу, словно молнией, и она все вспомнила.
«Люси. Пещера. Пистолет».
– Я хочу, чтобы ты вспомнила тот день, – раздался за спиной голос Люси. Должно быть, она все еще была под защитой карниза. Алексию же потащила к прибою и поставила на колени, как заключенного перед казнью. – В Мэне стояло жаркое лето. Вы были на берегу. Ты, Билли и дети. Как раз закончился ленч.
Ужас медленно прокрался в сердце Алексии, когда она поняла, что происходит.
«Она воссоздает смерть брата.
Она не собирается пристрелить меня.
Только утопить».
– Подумай о детях, – продолжала Люси. – Попытайся представить их лица. Видишь моего брата? Помнишь?
«Помню? Его лицо преследовало меня всю жизнь. Каждый день. Каждую ночь. Я пыталась обмануть себя. Твердила, что, если уеду, оторвусь от прошлого. Но Николас всегда был со мной. Всегда».
– Что он делает?
– Играет.
Слезы покатились по щекам Алексии.
– Играет? Во что?
– Не знаю.
– Скажи мне!
– Догонялки, по-моему, не уверена. Он бегал по песку и был очень счастлив.
– Хорошо. Очень хорошо, – ободряла Люси. – Продолжай. Что было потом?
– Не знаю, – всхлипывала Алексия. Вода поднималась. Она уже дошла до пояса. Было холодно, как в могиле.
– Конечно, знаешь. Не лги мне. Я отстрелю по одному твои гребаные пальцы, как сделала с Дженни Хэмлин. Что было дальше?
Алексия закрыла глаза.
– Я потеряла его из виду. Билли дурачился, нырял за жемчугом. Он нырнул и не показался на поверхности. И я подумала…
– Плевать мне на Билли Хэмлина! – взвизгнула Люси. – Говори о Нико. Что случилось с моим братом?
– Не знаю! – крикнула в ответ Алексия. – Он был в воде, на мелководье. Играл с остальными. Когда я оглянулась, его не оказалось среди других.
– Нет! Этого недостаточно. Ты должна была что-то видеть!
– Иисусе! Люси! Если бы я видела, неужели бы не сделала что-нибудь? Наверное, попыталась бы его спасти!
Алексия была испугана отчаянием в собственном голосе. Она не боялась смерти, но недаром видела в кошмарных снах, что тонет! Сидеть беспомощно и смотреть, как вода поднимается все выше, затягивая ее, задыхаться, чувствовать, как она наполняет легкие, медленно лишает мозг кислорода…
Она столько раз переживала этот ужас во сне, что уже верила, будто разделяет страдания Николаса и искупает вину. Но теперь поняла, что ничего не знает о них. Реальность – волны, захватившие ее в капкан, – куда хуже самого распаленного воображения.
– Ты? Попыталась бы спасти его? – рассмеялась Люси. – Да ты ни о ком не думаешь, кроме себя! Закоренелая эгоистка. И тогда, когда тебя звали Тони Гилетти. И теперь, миссис Большая Шишка де Вир, ты, ты и Хэмлин позволили Нико утонуть!
Вода доходила Алексии почти до плеч.
– Это неправда! Тебя там не было! Ты не знаешь, как все случилось! Я любила твоего брата! Он был чудесным малышом!
