– Сегодня пришлось повалить много деревьев. Я обходил участок, проверял работу парней.
– При лунном свете?
– Когда я начал, луны еще не было. Кроме того, у меня фонарик. – Он похлопал по карману.
– Вам следует пойти домой и лечь спать. – Трейси покачала головой, вытирая руки кухонным полотенцем. – Или вы что-то хотели сказать?
Блейк неловко переминался с ноги на ногу.
– В общем нет. Я слышал, что у Николаса снова неприятности в школе, вот и все.
– Новости разлетаются быстро, – пробормотала Трейси, нахмурившись.
Она не сердилась на Блейка Картера. За эти годы он очень подружился с Николасом. Мальчик нуждался в позитивном мужском влиянии, и Трейси не могла бы найти на эту роль никого лучше Блейка. Но одним из недостатков жизни в маленьком городке была склонность его обитателей посплетничать.
– Что случилось? – спросил Блейк.
Трейси рассказала.
– Видели бы вы лицо той мамаши, – рассмеялась она. – Потрясающе! Она знала, что ее надули, но не понимала, как именно. Не слишком приятная семейка, – добавила она, отламывая несколько квадратиков от плитки шоколада, лежавшей на стойке, и предлагая Блейку.
– Так какие последствия ждут Ники?
– Последствия? – удивилась Трейси.
– Он пытался обманом получить результаты, а потом еще и солгал вам, – сурово напомнил Блейк. – Не считаете, что нужно его наказать за это?
– Я… то есть я не… Мы не говорили об этом, – пролепетала Трейси. Красноречиво поднятые брови Блейка стоили тысячи слов. – О, бросьте. Никакого вреда он никому не причинил. А этот Рок Карсон такой мерзкий мальчишка!
– Не в этом дело, и вы прекрасно понимаете. Вы слишком балуете его, Трейси. Будете продолжать в этом духе, к тринадцати годам он станет абсолютно неуправляем.
После ухода Блейка Трейси прокралась в спальню сына.
Николас крепко спал. Темные кудри рассыпались по подушке, руки широко раскинуты. Настоящий ангелочек.
«Блейк прав. Я слишком его балую. Но как его не баловать? Он само совершенство».
Она пыталась не думать о Джефе Стивенсе, но это было не в ее силах. Спит ли сейчас Джеф? Здоров ли? Счастлив? Женат на другой? Да жив ли он?
Если бы решилась, возможно, она нашла бы ответы на все свои вопросы. Но за эти годы она научилась сдержанности. Джеф существовал только в ее памяти и сердце.
Она снова вспомнила о последней работе, которую они выполнили вместе, – похищении бриллианта в Голландии за несколько месяцев до их свадьбы.
Трейси вспомнила также Дэниела Купера, странного маленького детектива страхового агентства, который упрямо преследовал их по всей Европе, но так и не смог повесить на них ни одно преступление. Он следил за ней и в тот день, когда она покидала Амстердам. Она видела его. Видела неимоверное разочарование на его лице. И тогда даже пожалела его.
Где он сейчас?
Где все те люди из давнего прошлого?
Для нее и Джефа грабеж, мошенничество и афера были игрой. Но для Купера все это было явно чем-то большим, чем нарушение закона.
«Неужели тогда мы вредили людям тем, что творили?»
Она никогда не жалела о прежней жизни. Но, возможно, следовало бы?
Глядя с любовью на спящего сына, она вдруг подумала: а вдруг ее моральный компас дает сбои? Блейк Картер олицетворял собой доброту, порядочность и честность, к чему она стремилась, но никогда не распознавала в себе. Или в Ники.
«Я должна стать лучшей матерью ради Ники».
Трейси поцеловала сына и пошла спать.
Глава 10
Лайза Лим взглянула на мужчину, вставлявшего запонки в манжеты. Как проститутка высокого класса, обслуживавшая сингапурскую элиту, она привыкла к разным клиентам: толстым и тощим, старым и молодым, нормальным и извращенцам, женатым и холостым, наглым и застенчивым. Лишь бы они соглашались платить требуемые пятьсот долларов за час и надевать презерватив. Лайза обслуживала всех. И делала это за деньги. Исключительно за деньги. Все же для нее было приятным сюрпризом встретить клиента, которого она находила не только привлекательным, но и способным ей понравиться. Томаc Боуэрс соответствовал этим критериям.
– Как ты доберешься до дома? – спросил он, добавив к ее гонорару щедрые чаевые в конверт с логотипом отеля. Он остановился в «Мандарин ориентал», в люксе «Восточный» и снял Лайзу в вестибюле. – Может, вызвать такси?
– Нет, спасибо. У меня своя машина. – Она взяла конверт. – Сегодня мне было хорошо.
– Мне тоже.
Томас Боуэрс притянул ее к себе и поцеловал. От него пахло дорогим одеколоном, а щетина казалась восхитительно мужественной и приятно щекотала мягкую кожу Лайзы. Его поцелуй был таким же, как и занятия любовью: страстным, нежным, уверенным. Томас был редчайшим экземпляром – клиентом, который действительно любил женщин.
– Если захотите снова увидеть меня, пока вы в городе, я найду время.
– Я бы с радостью. Но, к сожалению, уезжаю завтра.
Боуэрс проводил ее до двери.
– Уезжаю на Восточном экспрессе в Бангкок. Жду не дождусь этой поездки.
– Как чудесно, – улыбнулась Лайза. – Я слышала, это удивительное путешествие через джунгли. Вы по делу или для развлечения?
Томас, немного подумав, широко улыбнулся.
– И то и другое, полагаю. Встреча с другом. Но скажем так: я намерен и поразвлечься.
Томас Боуэрс – урожденный Джеф Стивенс – взялся за работу в Сингапуре по трем причинам.
Во-первых, он любил Азию. Еда была восхитительной, климат – теплым, а женщины – просто тигрицами в постели. Во-вторых, ему всегда хотелось проехаться в сингапуро-бангкокском варианте знаменитого европейского Восточного экспресса. По мнению Джефа, в путешествии на старомодным поезде крылась некая романтика, которой не могло быть даже в самом роскошном частном самолете. Третьей, и наиболее важной, причиной был предмет, который он собирался украсть, едва ли не самый редкий на свете, – одна из первых шумерских статуэток царя Эанатума в идеальном состоянии. Гюнтер Хартог сказал Джефу, что сейчас статуэтка находится у генерала Алана Макфи.
– У американского героя войны?
– Точно. Генерал будет в Восточном экспрессе. Уезжает из Сингапура двадцать четвертого апреля в три часа. Повезет статуэтку к покупателю в Бангкок. Встреча назначена на двадцать восьмое. Твоя работа – позаботиться о том, чтобы этого не случилось.
Джеф прибыл в Сингапур на четыре дня раньше, чтобы дать себе время отдохнуть и оправиться от смены часовых поясов. Город ему понравился. Особенно прошлая ночь с Лайзой. Теперь Джеф спал только с проститутками. Они знали свое дело, не скрывали своих мотивов и не ожидали от Джефа ничего, кроме денег, которых у него было много. Он больше не испытывал острой, мучительной боли при воспоминании о Трейси, как в первый год после ее исчезновения. Он знал, что больше никого не полюбит так, как ее. Мимолетные связи с такими, как Лайза, удовлетворяли его сексуально и защищали эмоционально. Последнее время Джеф берег все более глубокие чувства для работы. Он специализировался на редкостном антиквариате. И добывал только те предметы, которые искренне его интересовали.
