– В нескольких часах к югу от Аугсбурга, в предгорьях Альп. Но я вам это уже говорила!
Мартин Лебрехт ничего на это не сказал и продолжил царапать пером в толстой тетради. Магдалена беспокойно ерзала на стуле и бросала на Бартоломея раздраженные взгляды.
Стоило им покинуть старинный дом с запертым в погребе павианом, как явились вызванные нищим Йозефом стражники. Общими усилиями им удалось выловить из погреба и связать яростно отбивающегося Лютера. Затем трое солдат понесли его, накрытого одеялом, обратно в зверинец, а Магдалене и Бартоломею капитан Лебрехт велел следовать за ним в городскую тюрьму. Он рассеянно записал их свидетельские показания, но женщина сразу поняла, что на уме у капитана совсем другое.
– Хотелось бы подчеркнуть, что всё – я повторяю, абсолютно всё, – о чем мы здесь говорили, должно остаться между нами, – сказал капитан и при этом строго взглянул на Магдалену. – Это, кстати, не мой приказ, а самого епископа – только чтобы вы уяснили, насколько это важно. Его сиятельство опасается, что народ обвинит его во всей этой истории с оборотнями.
– Но очевидно же, что Лютер не способен убивать и похищать людей, – возразила Магдалена. – Он для этого слишком маленький, а потом, следы пыток…
– Для тебя это, может, и очевидно, но большинство людей сочтут столь диковинного зверя посланцем дьявола, – устало перебил ее Лебрехт и потер виски. – Если вы не желаете выполнять приказов епископа, то сделайте это хотя бы ради меня. Я целыми днями гонялся за этим ублюдком и очень рад, что эта проблема наконец-то разрешилась. Никому не будет пользы, если разъяренная толпа ворвется в зверинец и откроет клетки.
Бартоломей осклабился:
– Ого, Соломон, старый медведь, будет только рад… Орущие люди понравятся ему куда больше тех вонючих объедков, что я ему приношу.
– У вас, мастер Бартоломей, тоже дел хватает, – ответил Лебрехт и показал в коридор: – У нас там с дюжину бедняг дожидаются пытки. По большей части артисты со вчерашнего представления. Надеюсь, они быстро сознаются и это безумие наконец прекратится… – Он вздохнул. – Но, как я слышал, с допросом придется повременить, пока его преосвященство епископ Шёнборн не покинет город. Господа сами не знают, чего хотят. А нам все это расхлебывать!
Тут капитан запнулся и взглянул на Магдалену:
– Я тут вспомнил… Главарь этой шайки, некий Малькольм, спрашивал сегодня тебя. Непременно хотел с тобой поговорить. Я послал его подальше, но раз уж ты здесь… – Он пожал плечами: – Если хочешь, я пущу тебя к нему ненадолго. Только будь осторожна! Мы нашли у него магические принадлежности. Похоже, он действительно ведьмак.
Магдалена задумалась. Ей давно следовало вернуться к Симону и остальным. С другой стороны, она не могла отказать сэру Малькольму в его просьбе. Женщина по-прежнему была уверена, что режиссер невиновен и колдовские принадлежности были лишь частью реквизита. Разумеется, она могла уделить ему немного времени. Кроме того, Магдалене было любопытно, о чем собирался сказать ей сэр Малькольм.
– Я к нему загляну, – ответила она капитану. – Где его искать?
Лебрехт показал в коридор.
– В последней камере. Стражники тебя проводят. Только пусть мастер Бартоломей пойдет с тобой. Возможно, парень будет более покладист, если увидит палача, и избавит нас от затяжной и разорительной пытки.
Бартоломей что-то согласно пробормотал, и стражники повели их в камеру сэра Малькольма.
Потребовалась целая вечность, чтобы отыскать в темноте камеры скорченное тело режиссера. Он лежал в дальнем углу, словно куча брошенного тряпья. Магдалена осторожно подошла к нему и наклонилась. Сэр Малькольм отвернулся лицом к стене и, судя по всему, спал.
«Или он уже мертв?» – пронеслось в голове у Магдалены. Она заметила брызги крови на его длинном плаще – вероятно, кое-кто из горожан успел выместить на нем свою злобу.
– Сэр Малькольм, – шепнула она. – Вы меня слышите?
Англичанин вздрогнул и повернулся к ней. Увидев его разбитое лицо, Магдалена закрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Он был избит до такой степени, что лицо его представляло собой оплывшее красно-синее нечто с щелками вместо глаз. Сэр Малькольм еще больше походил на монстра, чем обезображенный негашеной известью Иеремия. И все-таки он попытался улыбнуться, что удалось ему с явным трудом из-за нескольких выбитых зубов.
– А, прекрасная сестра нашего великого дарования! – пробормотал он как во сне. – Значит, моя просьба не осталась безответной. Этот капитан не такой плохой человек, как я думал.
– Лебрехт, возможно, спас твою шкуру, – вмешался Бартоломей. – Можешь сказать ему спасибо. Как я слышал, горожане собирались повесить тебя на самой высокой иве. Капитан подоспел как раз вовремя…
– Да-да, такова участь великого артиста, – тихо проговорил сэр Малькольм. Несмотря на увечья, ему удалось вложить нотку торжественности в голос. – Люби́м, почитаем – и все же обречен на изгнание.
– Лебрехт сказал, что вы хотели видеть меня, – сказала Магдалена. – Если я могу чем-то помочь вам…
Режиссер положил дрожащую руку ей на подол, призывая к молчанию.
– Боюсь, мне уже никто не поможет, – прошептал он. – Я умру, как Юлий Цезарь в третьем акте Шекспира, медленно, но молча. Однако мои люди не заслужили такого ухода… – Он закашлялся. – Они невиновны.
– Хочешь сказать, ты виновен? – спросил Бартоломей. – Отвечай, зачем тебе понадобилась вся эта колдовская дрянь? Может, ты и есть оборотень?
Сэр Малькольм сухо рассмеялся, но смех его вскоре перешел в мучительный кашель, и он выплюнул еще один зуб.
– Это был бы весьма жалкий волчок, – просипел он. – Несколько мещан в два счета спустили бы с него шкуру. Можете положиться на меня, палач, играй я оборотня, это был бы величайший оборотень всех времен. Громадный, устрашающий, с голосом, подобным надвигающейся буре…
– Боюсь, у нас нет времени на это, – перебила его Магдалена. – Стражники ждут нас. Что вы собирались мне сказать?
Малькольм кивнул:
– Да, вы правы, мне не помешало бы ограничить свои монологи. Я постоянно это слышу. Что ж… – Он тяжело вздохнул и продолжил тихим голосом: – Говорят, у меня нашли вещицы, с помощью которых я творил заклинания. Но клянусь вам, что прежде никогда не видел их! Я ведь понимаю, какую опасность может представлять подобный реквизит в католической епархии. Детский череп, я вас умоляю! – Он медленно покачал головой. – Не говоря уже о том, что это похоже скорее на дешевый балаган. Поначалу я решил, что Жискар подкинул мне всю эту дрянь…
– В отличие от тебя, ему и его людям удалось вовремя покинуть город, – бросил Бартоломей. – Лебрехт сказал мне об этом. Наверное, Жискар подкупил кого-то из стражников.
Малькольм осклабился:
– Ха, мы еще играли, а этот пройдоха уже собирал вещи! Я сам видел. Жискар понял, что проиграл! Как ловко я все провернул – вынудил их играть скучного «Папиниана», а сам поставил «Петера Сквенца»… Я им всем утер нос, и Барбара великолепно исполнила свою роль. Однозначно мы победили!
