– Похороны Салли и Элис пройдут завтра, во второй половине дня, – сообщила Рейни. – Мэр звонил. Девочек забрали из морга сегодня вечером, и родители не хотят ждать. Все считают, что нужно по возможности побыстрее со всем этим покончить.
– Тяжелый будет день.
– Да. Мы запросили подкрепления из округа. Выставим дополнительные патрули на время похорон и после. Отправим машины к барам.
– Все и без того возбуждены, а если люди еще и выпьют… – Куинси не договорил. Они оба знали, что может случиться. Молодежь, оружие, уличное правосудие.
– Мы удваиваем охрану у дома Шепа, – негромко продолжала Рейни. – Старшим попросился Люк.
– А ты?
– Не могу. Не хочу лишних разговоров.
– Джордж Уокер не очень вами доволен.
– Недовольных много. Я надеялась… Думала, смогу до похорон сказать, что Дэнни этого не делал. Думала, соберу столько доказательств, что смогу посмотреть Джорджу Уокеру в глаза и сказать: «Вашу дочь, сэр, убил не тринадцатилетний мальчик. Это сделал другой мерзавец». Как будто от этого что-то бы изменилось.
– Теперь ты не так уверена в Дэнни?
Она напряглась и тихо вздохнула:
– Нет.
– Из-за Чарли Кеньона?
Рейни задумчиво кивнула.
– Его рассказ о Дэнни… Эта фраза, что он хотел бы изрубить отца на куски и пропустить через блендер. Столько зла… Никогда бы не подумала… Мне и в голову не приходило, что все так плохо.
– Это не твоя вина. Любому из нас трудно поверить, что люди, которых мы знаем и которые нам дороги, способны на жестокость. Мы как будто забываем, что убийцы не появляются из пробирок. Они приходят в мир так же, как и все мы, у каждого есть семья и друзья.
– Это общее место. Мне не нужны банальности. Меня тошнит от пустых ответов и тридцатисекундных анализов запутанных преступлений. Дети стреляют в школах, взрослые мужчины приходят на работу и косят из автомата сослуживцев. Я согласна с тобой в том, что школы и офисы пока еще безопаснее дорог и улиц, но этого объяснения недостаточно. Стреляют везде, даже в таких местах, как это. И такое случается со всеми, даже с Дэнни О'Грейди, который еще три дня назад казался нормальным подростком, переживающим обычные для своего возраста трудности. А теперь… Я чувствую, что что-то упустила. Я должна была предвидеть, понять, что что-то грядет. Но потом смотрю на все это снова и вижу, что все равно бы ни о чем не догадалась, не ждала бы от него такого. Потому что я этого не понимаю. Даже я, выросшая с матерью, которая все решала кулаками, не могу представить, как можно расстреливать незнакомых людей. Я должна понять, почему это случилось с моим городом, потому что иначе, как бы ни старалась, я не смогу спать.
– Это не твоя вина, – повторил Куинси.
Рейни нетерпеливо покачала головой.
– Объясни. Мне надо знать. Это из-за оружия? Может, его следовало запретить? Хотя бы в нашем городе. Или причина в видеоиграх, фильмах и книгах? Из-за чего это все?
– Свою роль играет все. С другой стороны… Считаю ли я, что цензура в Голливуде и запрет оружия покончат с преступлениями? Нет. В некоторых, даже детях, слишком много гнева.
– Тогда это неизбежно? Мы стали культурой насилия, и с этим уже ничего не поделаешь?
– Я так не думаю. Сделать всегда что-то можно. Мы разумное общество. Нет ничего такого, что мы не могли бы понять.
– Скажи это Джорджу Уокеру. Или родителям Элис Бенсен. Уверена, они сейчас сидят дома и думают о том, какое способное у нас общество.
Куинси промолчал. Сегодня Рейни была не в духе.
– Тебе нужно решение, – спросил он через секунду, – или ты ищешь повод позлиться?
– Мне нужно решение!
– Ладно, – твердо сказал Пирс. – Я дам тебе два цента, на больше не тянет. В обществе не так много злодеев. Но в нем полно людей мобильных, изломанных, перегруженных работой и лишним весом, живущих в тесноте, переутомленных. Опасная комбинация, особенно для тех, у кого переменчивое настроение и плохо развиты навыки совладания. И доказательство тому мы видим в растущем числе импульсивных насильственных актов, таких как массовые убийства и агрессивное поведение на дорогах.
Рейни вздохнула. Потерла виски.
– Знак времени?
– Знак жизни в условиях стресса. – Куинси пожал плечами. – Но есть и хорошие новости. Некоторые решения весьма просты. Почему бы не проводить уроки по управлению гневом и развитию навыков защиты от стресса? Мы могли бы акцентировать внимание на навыках коммуникации и самоконтроля. Могли бы заняться физическим здоровьем. Беря нового клиента, детский психолог в первую очередь организует его сон, физические нагрузки и питание. У вас проблемы с гневом? А вы попробуйте спать восемь часов ночью, есть больше фруктов и овощей и увеличить физическую нагрузку. Приходится только удивляться, как много людей не утруждают себя этими базовыми мерами, а потом жалуются, что испытывают постоянное напряжение.
Куинси выразительно посмотрел на нее и нетронутый контейнер с лапшой. Рейни медленно кивнула и, поколебавшись, призналась:
– Я брала уроки по управлению гневом.
– В Портленде?
– После того как вступила в Общество анонимных алкоголиков. Алкоголь притупляет эмоции. А потом ты отказываешься от него и…
– Ты молодец, – сказал Куинси. – Жаль, не все так думают.
Рейни тут же покачала головой:
– Никакой я не молодец. Ты меня не перехваливай.
Пирс промолчал, ожидая, что она добавит что-то еще. Под глазами у нее залегли темные круги, и чашку с чаем она сжимала так же, как горлышко бутылки с пивом. Но углубляться в тему Рейни не стала.
– Как твоя дочь? – спросила она.
– Без изменений. Я звонил утром.
Рейни посмотрела на него с любопытством.
– Не переживаешь? Твоя дочь там, умирает. А ты здесь. Звонок по телефону, по-моему, не совсем то.
– Видишь ли, я не совсем точно выразился, когда сказал, что она погибла из-за пьяного водителя.
Рейни замерла.
– Понятно.
– Дело не в том, что ее подбил пьяный водитель, – бесстрастно продолжал Куинси. – Это она была пьяным водителем. Выпила в доме у подруги, а потом, в половине шестого утра, отправилась домой. И перед тем как врезаться в телефонный столб, сбила старика, выгуливавшего собаку. Моя дочь мертва. Старик мертв. И собака тоже. И да, звонок в больничную палату – это совсем не то.
– Мне так жаль…
Он криво усмехнулся:
– Мне тоже. И я тоже далеко не идеал. В жизни есть вещи, значение которых мы понимаем слишком поздно, когда уже ничего нельзя изменить.
Рейни кивнула, но выражение тревоги так и осталось на ее лице. Она хотела что-то сказать, и Куинси чувствовал, это что-то готово вот-вот выплеснуться. Он подался вперед, словно надеясь усилием воли вытянуть из нее правду. Она нравилась ему, притягивала его чем-то, вызывая желание погладить ладонью по щеке, пройтись пальцами по ее губам…
