– Ничего не сказал. Ни слова. Только вздохнул. Тяжело. Безнадежно. А потом повесил трубку.
– Вы уверены, что это был Дэнни? – в первый раз подала голос Рейни. Прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, она стояла у противоположной стены и выглядела, как подумала Сэнди, хуже некуда.
Впрочем, сама Сэнди была не в том положении, чтобы судить об этом. После звонка Дэнни она схватила оказавшуюся под рукой фуфайку и лишь потом, слишком поздно, заметила, что та запачкана в четырех местах: старые желтые пятна напоминали детскую рвоту, свежие белые – краску. Ее блондинистые волосы, обычно лоснящиеся здоровьем, потеряли блеск и спутались после сна. Принять душ Сэнди не успела, а о макияже и говорить нечего. У нее больше не было сил беспокоиться о такого рода вещах.
– Это был Дэнни, – твердо сказала она, повернувшись к Рейни. – Два дня назад Шеп сменил номер телефона на незарегистрированный, так что теперь до нас могут дозвониться только родственники и адвокат Дэнни. Тех звонков мы больше не получаем.
– Вы ощущаете давление со стороны соседей? – мягко спросил Куинси.
– Немного есть. – Сэнди вскинула голову. – Но наши друзья по-прежнему с нами. Одна пара из нашего квартала – мы даже не очень хорошо их знаем – пришла вчера вечером с печеньем. Посидели… Всякое есть – и плохое, и хорошее. Вы же знаете, Дэнни невиновен, пока его вина не доказана.
Она снова, словно надеясь на помощь, повернулась к Рейни.
– Полиция проводит официальное расследование, – отрезала та. – Я об этом говорить не могу.
– Он же мой сын. Ему плохо. Только вчера пытался проткнуть вилкой запястье… Сколько еще он там выдержит, под замком, в этом центре? И я не знаю, что делать. Шеп говорит про какие-то доказательства, какие-то обоймы; мол, там был кто-то еще. Не знаю. Вы можете что-то сделать? Снять обвинения? Вернуть Дэнни домой? Пожалуйста… – Голос у нее сорвался на умоляющей ноте. Она не очень хорошо знала Рейни. Наверное, могла бы назвать ее другом, но не потому, что они когда-то общались вдвоем, разговаривали, а потому, что делили Шепа. И все же… Рейни бывала у них дома, по крайней мере раз в несколько месяцев приходила на обед. Она играла с Дэнни и Бекки, и ей было действительно интересно с ними. Она ведь не могла это забыть. И судьба Дэнни ей не безразлична.
Тем не менее Рейни держалась в стороне и ничем своего сочувствия не выражала. Полицейская форма внезапно стала между ними стеной, и Сэнди впервые поняла, что для Рейни она сейчас не жена шерифа. В это утро, в этом оперативном центре, она была матерью подростка, совершившего массовое убийство.
– Может, Шеп поможет выяснить, кто это сделал, – в отчаянии предложила Сэнди.
– Нам не нужен Шеп, – бесстрастно сказала Рейни. – Нам нужна Бекки.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она все еще спит в гардеробной?
– Это никого не касается.
– Она видела что-то, мы все это знаем. Вы с Шепом постоянно говорите, что хотите правды. Так дайте нам поговорить с ней.
– Эвери Джонсон никогда этого не позволит.
– Такой вопрос не ему решать.
– Ему! Он наш адвокат… Господи, нам придется заложить дом, чтобы рассчитаться за его услуги. И как же мы можем не слушать, что он говорит? Эвери Джонсон действует в наших лучших интересах.
– А что в лучших интересах самой Бекки? – не уступала Рейни. – Девочка чувствует себя в безопасности только в замкнутых пространствах. У нее кошмары, и Люк говорит, что она бледная как снег. И как долго это будет продолжаться?
– Врач сказал, что со временем…
– Мы можем сделать все быстрее.
– Вы не получите Бекки! Она все, что у нас осталось!
Рейни поджала губы и неодобрительно посмотрела на Сэнди. Та ответила ей тем же. Рейни просто не понимала, о чем просит. Она же не мать.
– Мы можем доказать, что Дэнни не стрелял в мисс Авалон, – сказала вдруг Рейни. – По типу пули и траектории выстрела мы можем утверждать, что это сделал кто-то другой.
– Слава богу. – Сэнди привалилась к металлической спинке стула. Впервые за три последних дня она испытала почти физическое облегчение. – Значит, там все же был человек в черном. Убийца он, а Дэнни – лишь свидетель, травмированный увиденным. Теперь-то вы можете снять обвинения?
– Миссис О'Грейди, – негромко сказал Куинси, – вам нужно понять кое-что еще относительно вашего сына. Думаю, вы и сами уже начали задавать себе вопросы, иначе не позвонили бы сюда сегодня.
– У нас нет уверенности в том, что это не он убил Салли и Элис, – уточнила Рейни.
– Но тот человек… мужчина в черном…
– Баллистическая экспертиза подтвердила, что обе девочки были убиты из револьвера тридцать восьмого калибра, который принес в школу Дэнни. Также на собранных на месте преступления картриджах и гильзах имеются его отпечатки.
– Но это означает только, что он зарядил револьвер, – возразила Сэнди. – Шеп так мне объяснил. Отпечатки ничего не доказывают.
– Отпечатки Дэнни обнаружены на всех пятидесяти гильзах. Это означает, что он перезаряжал револьвер в школе.
– Шеп сказал, что там использовались спидлоудеры. Что оружие и спидлоудеры приготовил Дэнни. Стрелял же тот, другой.
Рейни отступила наконец от окна и нетерпеливо покачала головой.
– Вы себя слышите? Слышите, что говорите? Дэнни принес в школу револьвер и полуавтоматический пистолет. Он зарядил оружие и приготовил дополнительные боеприпасы. И по-вашему, Дэнни – всего лишь невинный свидетель?
– Ему только тринадцать…
– Чтобы потянуть за спусковой крючок, необязательно быть взрослым.
– Он запутался… растерялся…
– Ваш сын признал себя виновным. И повторил признание несколько раз!
– Ему страшно! Он злится и не понимает…
– Он сказал Чарли Кеньону, что хотел бы порубить Шепа на двадцать кусков и прогнать через блендер! Господи, Сэнди, мы ведь здесь не в игрушки играем. И Дэнни не за то задержали, что он сигаретой баловался или после отбоя по лагерю шатался. Он замешан в тройном убийстве и по меньшей мере снабдил убийцу оружием. А может быть, и сам убил двух восьмилетних девочек… Очнитесь же, бога ради! Откройте глаза!
– Мой сын не убийца!
– А если убийца? И что нам теперь делать?
Рейни остановилась и с трудом перевела дух. Сэнди смотрела на заместительницу мужа и ловила себя на том, что еще никогда не ненавидела кого-то так сильно. Как она смеет говорить такое о ее сыне?! А ведь столько раз бывала у них дома, сидела рядом с Дэнни. Злая, бесчувственная…
И тут Сэнди увидела, что глаза у Рейни чересчур ярко блестят, и она даже прикусила губу, чтобы не расплакаться. А еще Сэнди увидела в потерянном взгляде полицейской всю ту правду, которую решительно и упрямо отказывалась признавать сама. И, увидев это все, поняла, что аргументов для защиты у нее больше не осталось.
