И тут у него появилось нехорошее предчувствие.
Эйб Сандерс позвонил ей домой. Затем попытался связаться по рации. Ни там, ни тут ему не ответили, и тогда детектив запаниковал по-настоящему.
Лоррейн Коннер словно исчезла с лица земли. И пусть Эйбу не нравились методы Рейни, он знал – такое поведение не в ее духе.
Глава 31
Суббота, 19 мая, 12:16
Бекки сидела на своей маленькой кроватке в окружении своей армии, прижимая к груди Большого Мишку. Родители невесело обсуждали что-то в гостиной. Они старались не повышать голоса, как поступали всегда, когда злились друг на друга, но не хотели, чтобы об этом знали другие. Бекки показалось, что мамочка плачет. А папочка в своем Самом Плохом Настроении. Он заколотил гардероб в коридоре, в котором Бекки проснулась этим утром, и объявил, что маленькие девочки должны спать в своих кроватках, так что ей лучше бы уже начать привыкать к своей.
Бекки не думала, что мамочка с ним согласна. Сама девочка не расстроилась: в этой комнате тоже был гардероб. Она выбрала тот, что в коридоре, только потому, что он был ближе к папиному дивану. А как бы сильно Бекки ни любила Большого Мишку, она пока не знала, будет ли от него польза в драке. В конце концов, он был всего лишь набивной игрушкой с пуговкой вместо носа.
Мамочка и папочка спорили из-за Дэнни.
– Ему нужна помощь, Шеп! Серьезная помощь, которую не получишь в следственном изоляторе для несовершеннолетних!
– Да знаю я. Но мы должны проявлять терпение, Сэнди. Ты же слышала, что сказал адвокат. Если Дэнни заговорит не с тем человеком, это может аукнуться в суде. Тогда какую помощь он получит? Мы должны дождаться окончания судебной экспертизы. Тогда будем знать больше.
– От шести месяцев до года? Бога ради, он и так уже под наблюдением, как склонный к суициду…
– Там о нем хорошо заботятся.
– Ему даже поговорить не с кем! Ты бы слышал его этим утром. Он уже хочет умереть. Господи, это же наш сын!
Бекки слезла с кроватки вместе с медвежонком. Стараясь не шуметь, подкралась к общей комнате и прислонилась к стене в коридоре.
– Мы сделали все, что могли, – бубнил папочка. – Надо просто… дать ему пройти через все это.
– Нет.
– Сэнди…
– Есть другой выход.
– Ну да, конечно!
– Говорю тебе, Шеп, это сделал он! Ох, ради всего святого, да не закрывай ты уши, словно дитя малое… Это был Дэнни, и он позвонил мне в шесть утра, чтобы сказать, что это он спустил курок и теперь ни о чем другом и думать не может. Ему всего тринадцать. Даже не знаю, как до такого могло дойти. Хотела бы, да не знаю. Но вот как-то же… Он пришел в школу, Шеп, и сделал то, что сделал, и теперь у него душа разрывается. И мы можем либо сидеть здесь, отказываясь в это верить, либо броситься на амбразуру вместе с ним… Думаю, ничего другого нам не остается.
– На амбразуру? Нет никакой амбразуры. Есть тюрьма. И он отправится туда один и умрет там один. Боже, ты что, не следила за другими делами? У тех, кто совершает массовое убийство, никакого второго шанса нет. Даже у тринадцатилетних. Дэнни по совокупности светит столько пожизненных, что ему и не прожить столько. Всё. Больше и говорить не о чем.
– Эвери Джонсон сказал, что если Дэнни признает себя виновным, округ, возможно, согласится на сделку. Это избавило бы всех от мучительного судебного процесса.
– Мой сын не убийца.
– Нет, убийца.
– Предупреждаю последний раз, Сэнди…
– Дэнни застрелил двух девочек! Дэнни убил Салли Уокер и Элис Бенсен. Их родители до конца жизни будут проходить мимо пустых спален. Из-за нашего сына. Как тебе это, Шеп? Как тебе это?
– Черт бы тебя побрал, Сэнди…
В голосе Шепа прозвучали нотки ярости. Бекки заглянула в комнату и увидела, что лицо папочки раздулось и приобрело безобразный багровый оттенок. Он отвел руку назад, словно хотел по чему-нибудь ударить. Вот только перед ним стояла ее мамочка. Стояла, гордо задрав подбородок и глядя ему прямо в лицо, как это всегда делал Дэнни, когда подбивал кого-нибудь на нехороший поступок.
Бекки испугалась. Ей хотелось крикнуть: «Прекратите!», но, как и в школе, она так испугалась, что не могла вымолвить ни слова. Она не узнавала этих людей с раскрасневшимися лицами и кулаками. Ей хотелось, чтобы они ушли и домой вернулись ее настоящие родители. Она скучала по тем временам, когда они ужинали все вместе, даже Дэнни, который украдкой перекладывал свой горошек на ее тарелку.
– Тебе что, легче станет, если ударишь жену, Шеп? – спокойно спросила Сэнди. – Или, может, до тебя наконец начало доходить, где мы допустили ошибку?
Шеп вздрогнул. Рука медленно опустилась.
– Я пытаюсь, – мягко продолжала Сэнди. – Пытаюсь даже усерднее, чем пыталась когда-либо раньше, объединить эту семью. Но я так больше не могу. Мы облажались, Шеп. Допустили где-то ошибку, и Дэнни свернул не туда, а бедняжка Бекки… одному богу известно, что будет с нею дальше. Как мне это представляется, у нас есть два выхода. Мы можем сделать вид, что ничего не случалось, и не изображать слишком уж большое удивление, когда однажды нам позвонят и скажут, что наш сын умер. Или же можем перестать обманывать себя и начать думать, как быть с тем, что случилось на самом деле.
Дэнни оказался вовлеченным в убийства. У Дэнни есть проблемы, связанные с внезапными приступами ярости. Дэнни – очень трудный ребенок. Но он при всем том хороший мальчик, как это ни парадоксально, и чувство вины разрывает ему душу. Если мы не попросим его все рассказать, и как можно скорее, не думаю, что он вообще что-то расскажет. В конце концов он либо раздобудет где-нибудь вилку или ножик и сделает то, что сделает, либо, что еще хуже, замкнется в себе и отключит все чувства. В нем не останется ни тепла, ни сочувствия, ни жалости.
Ему всего тринадцать, Шеп. Я хочу, чтобы он получил шанс стать тем человеком, которого мы мечтали воспитать, а не заголовком газет. Не знаю, как для тебя, но для меня наш выбор очевиден.
– Какой выбор, Сэнди? – устало спросил Шеп. – Дэнни уже не наш. Он принадлежит судебной системе, и я знаю, что это за чудище. В ту самую минуту, как он признает себя виновным, его засадят на всю жизнь. И даже если он пройдет через консультанта-психолога и снова станет нашим хорошим мальчиком, какого черта наш хороший мальчик будет делать, сидя всю жизнь за решеткой с отъявленными мерзавцами? Почему бы нам просто не купить ему футболку с надписью ТРАХНИТЕ МЕНЯ СЕЙЧАС ЖЕ и дать ему надеть ее в гребаном суде?
– Шеп!
– А что, Сэнди, по-твоему, с ним случится? Почему, по-твоему, мне так страшно?
Мамочка умолкла. Бекки подумала, что она выглядит так, будто вот-вот заплачет. Бекки и сама уже плакала. Слезы ручьем текли по ее щекам.
– Должны быть другие варианты, – сказала наконец ее мамочка, но убежденности в ее голосе поубавилось. – Нужно поговорить с Эвери Джонсоном. Вдруг чего-то придумаем…
