– Нет.
– Ты вся дрожишь.
– Я просто почему-то испугалась.
– Надеюсь, не меня?
Он спрашивал серьезным тоном, но глаза его смеялись.
– А надо?
Раньше она никогда не кокетничала с мальчиками: это казалось смешным и нелепым. Жас знала, что она слишком серьезна. Тео был еще серьезнее. Холодная тьма сгущалась вокруг него почти осязаемо. Он поделился с ней одной своей тайной, но Жас чувствовала, что их куда больше.
– Не надо.
Он ответил не сразу; она уже почти успела забыть, о чем спрашивала.
– Меньше всего я хочу, чтобы ты меня боялась. Но со мною трудно, я только об этом и слышу. Даже матери не всегда легко приходится, а брат, тот и вовсе сбегал от меня, когда был маленьким.
– Люди разговаривают не так, – внезапно сказала Жас.
– О чем ты?
– Не знаю, как объяснить. Не так, как мы с тобой сейчас.
– Верно. Мы не кривляемся друг перед другом, нет времени. Пока мы здесь, нельзя тратить время впустую. Нужно разобраться, зачем мы и что мы такое.
И прежде чем она поняла, что он делает, Тео наклонился и поцеловал ее в губы.
Это был ее первый поцелуй. Тело отозвалось на него дрожью. Не испуг, другое чувство: словно разом выплеснулось содержимое множества флаконов. Словно ароматы сталкивались в воздухе, смешивались, сплетались и превращались в музыку. Она внезапно иначе стала воспринимать окружающий ее чувственный мир: запахи, звуки, прикосновения, оттенки вкуса. Что-то раньше дремало в ней. И сейчас проснулось.
С тех пор они были неразлучны. До того последнего дня месяц спустя, когда Жас очнулась в лазарете с пустой памятью. Она спросила, где Тео, и медсестра сообщила, что он уехал. Уехал? Не попрощавшись, не оставив адреса? Лишив их обоих возможности встретиться в реальном мире?
Или просто – в другом мире. Потому что Бликсер Рат, в котором они были вместе, – именно он был реальным миром.
Глава 15
15 сентября 1855 года.
Джерси, Нормандские острова, Великобритания
Покинув замок, я не сразу вернулся в собственный дом: там сейчас шумели гости. Вместо этого ноги понесли меня к Джульетте. Я мечтал выспаться, а у нее всегда было тихо и спокойно, не бегали дети, не суетились только что приехавшие из Парижа знакомые.
Оставшуюся часть дня я спал и пробудился только в девять часов вечера, страшно голодный. С последней моей трапезы миновали целые сутки.
За окнами и в самом доме было темно. Когда я явился, Джульетта предупредила, что приглашена на ужин, и предложила отменить визит, коли я того желаю. Но я настаивал, чтобы она пошла. Мне не требовалось общество – только отдых.
А теперь – еще и еда.
В кухне я изучил содержимое шкафов и разжился хлебом, сыром, колбасами и вином. Налил бургундского, поставил перед собой тарелку со снедью и ужинал в одиночестве, когда услышал шаги.
Джульетта говорила, что отдаст распоряжение прислуге заглянуть вечером на случай, если мне что-либо понадобится.
– Бон суар, мсье Гюго.
Я кивнул.
– Бон суар, Фантин.
– Мадам сказала, что вы проголодаетесь. Приготовить что-нибудь горячее?
– Нет, довольно и этого, – я указал на тарелку.
– В городе только и разговоров, что девочку нашли вы. Это чудесно.
– В поисках принимали участие все.
– Но нашли-то вы. Ведь правда?
– Ну… да, но просто мне посчастливилось первым спуститься вниз.
– Найти потерявшееся дитя – достойный поступок.
Тоска в твоих глазах говорила мне больше, чем произнесенные слова. Я знал, о чем ты думаешь. Я смотрел – и замечал не только выражение глаз. Волну твоих волос, сладкий аромат тела, вздымающуюся под блузкой грудь… Я впитывал все это, впитывал целиком.
– Налить тебе вина?
Ты на мгновение заколебалась, потом глаза вспыхнули и утратили печальное выражение. В них появилось нечто иное: вызов? мятеж?
Ты достала из буфета бокал и села напротив. Налила вина и сделала глоток.
– С ребенком всё в порядке?
Я дожевал хлеб и проглотил.
– Серьезно порезала руку, но это заживет.
– Как она забралась в подвал замка?
– Уверяет, что шла за собакой, которая играла под ее окном.
– Но есть что-то еще, верно? Это слышно по вашему голосу.
Я пожал плечами: не хотелось рассказывать о странных событиях, свидетелем которых я оказался. Или думал, что оказался. Поклясться в этом случае я бы не рискнул. И меня очень тревожило, что, возможно, в мой рассудок вторглась посторонняя сила.
– Что ты делала нынешним вечером? – спросил я, намереваясь перевести разговор.
– Сидела у окна, смотрела на море. Вы, наверное, считаете, что мне давно пора прекратить всякое ожидание… Я знаю, он не приедет. Он не приедет никогда.
– Почему не приедет?
– Его семья. Они не одобряют этот союз. Он аристократ, а я кто? Они грозятся лишить его наследства. Я прожила здесь несколько месяцев и теперь понимаю: это такая замысловатая ложь – отправить меня подальше и пообещать приехать. Избавиться от меня и малышки. Он и не собирался ее признавать. И, однако, я все еще смотрю на море. Я ведь понимаю, что надеяться не на что. Но когда я слышу гудок входящего в порт корабля, я снова…
– Надежда… от нее отказаться труднее всего.
– А вы на что надеетесь, мсье Гюго?
– Что ты позволишь мне тебя соблазнить.
Я провел большим пальцем по твоей ладони: вперед, назад. Нежная кожа еще не огрубела от домашней работы. Джульетта наняла прачку, я рад этому. Испортить тонкий шелк твоих рук – какое расточительство!
Я ожидал твоего отклика. Когда ты не отшатнулась, но и не отозвалась на прикосновение, я поднес твою руку к губам и поцеловал ладонь. Уловил твой терпкий изысканный аромат. Во мне поднялось вожделение, желание отвлечься от тяжелых приключений минувших суток.
– Этот аромат… Его создал твой отец?
– Нет, я сама. В незанятой спальне у меня оборудована маленькая лаборатория.
– Могу я взглянуть?
– Ну, конечно.
– Твой румянец… я хочу тебя все больше. Твоя чистота обещает восторг, – шепчу я.
Поднимаясь за тобой по лестнице, я ловил каждое движение юбки и любовался лодыжками. Я представлял, как раздеваю тебя и исследую теплую влажную щель твоего лона. Я сладостно гадал, душишь ли ты его, этот потаенный островок, как некоторые француженки.
