– Мы ведь были около моря?
– Сначала – да. А потом предприняли долгую прогулку – пробежку, если точнее. Ты очень быстро бегаешь. Я за тобой не поспевал.
– Я вообще не бегаю. Сто лет не пробовала. Плаваньем – да, занимаюсь, но бег трусцой…
Тео странно посмотрел на нее: недоверчиво, с сомнением.
– Давайте все-таки подождем с разговорами до дома, – сказала Минерва. – Сейчас подгоню автомобиль. Тео, помоги Жас дойти до шоссе.
Тео подал девушке руку. Они прошли несколько шагов, но затем она остановилась и обернулась к каменным развалинам.
– Говоришь, я сюда бегом бежала?
– Да. Мы садились в автомобиль, там, у берега, и вдруг ты вырвалась и помчалась.
– Меня что-то напугало?
– Не знаю. Ты ничего не сказала. Не объяснила. Просто молчком выдернула руку и понеслась, как будто знала куда. И привела меня прямо в это место.
– Здесь был его дом. Здесь он жил вместе с семьей.
Поразительно. Она что-то вспомнила о человеке… О ком? Теперь она не сомневалась, что долгие века фигурки-тотемы сидели в нишах и охраняли кости умерших. Они ждали. Ждали момента, когда смогут открыть свои тайны.
– Кто жил? Когда? – спросил Тео.
Жас покачала головой.
– Ты так плакала. Почему, помнишь?
– Нет. Погоди… Помню. Что-то пошло не так. Я уже почти совсем очнулась, но меня все еще не отпускало чувство ужасной потери. Как будто все, что было для меня важным, что когда-либо было важным, – исчезло.
Тео кивнул.
– Тебе знакомо такое ощущение? – спросила Жас.
– Знакомо. Не знаю, как объяснить, но когда бы я ни пришел сюда – а мальчиком я приходил сюда часто, – я всегда испытывал особенное одиночество. И глубокую печаль. Это место – одна из причин, почему я оказался в клинике. Я проводил здесь все больше и больше времени, становился все более подавленным, а потом…
Он замолчал и пнул камешек.
Жас смотрела на него. Тео вызывал у нее сострадание. Она понимала его, как никого больше. Совершенно реальная, совершенно осязаемая связь. От которой не отмахнешься.
Тео поторопил:
– Пойдем, там Минерва ждет.
Жас все еще смотрела на развалины. Камни и вокруг деревья. Древние камни и священные деревья.
– Тео, ты ведь сумеешь найти это место?
– Конечно.
– То есть, если я захочу прийти сюда снова, ты меня проводишь?
Он кивнул.
– Провожу, разумеется. Но зачем?
Тео словно пытался убедить в этом самого себя.
– Ты сказал… Ты сказал, что подростком приходил сюда все чаще, и… И что?
– И я попытался покончить с собой. На этом месте.
Глава 30
Закутавшись в бледно-розовый кашемировый платок, Жас сидела на диванчике у камина и прихлебывала чай с коньяком. Так же, как любила сидеть бабушка. И брат. Так же, как сама она сидела перед началом всей этой истории в доме Малахая в штате Коннектикут. Когда обнаружила письмо от Тео.
Ева варила в кухне суп и готовила сандвичи, а Минерва и Тео составили компанию Жас. Они оба тоже плеснули в чай спиртное. Вопросов ей больше не задавали. Пока, по крайней мере. Но сама она прокручивала в голове сегодняшний день – кадр за кадром. Ничего не складывалось, и рассказ Тео только запутывал общую картину.
– Та фигурка. Ты забрал ее с собой?
– Да.
Тео потянулся к карману. Осторожно поставил статуэтку на кофейный столик. Жас покосилась на нее, но руку не протянула. Не сейчас.
– Что это? – спросила Минерва.
Жас начала рассказывать; в это время Ева принесла сандвичи. Запахло жареным хлебом, сыром и помидорами, и девушка поняла, насколько проголодалась.
Пока Жас ела, Ева подняла фигурку и осмотрела.
– Любопытно.
– Что именно? – спросила Минерва.
– Мне кажется, в доме уже есть одна такая. Что-то попадалось похожее.
Она вернула статуэтку на стол. Жас потянулась к ней, взяла, едва касаясь пальцами, как горячую картофелину, и повертела в руках.
– Заночуете у нас? – предложила Минерва.
– Я вполне могу добраться до гостиницы.
– Конечно, можете. Но после всех сегодняшних приключений… Как врач я бы советовала вам остаться здесь. Не думаю, что рецидив возможен, но лучше, чтобы вокруг были люди.
– Спасибо огромное, но…
– Моя сестра права, Жас, – согласилась Ева. – Отпускать вас в гостиницу, в пустую комнату просто страшно.
– А если я заночую здесь, вы поможете мне разобраться? – спросила Жас у Минервы.
– Завтра. Сейчас вам прописан покой, еда и здоровый сон.
– И я спокойно засну, как только разберусь.
– Не думаю…
– Прошу вас. У меня в голове сейчас полная мешанина. Мне очень надо, правда.
– Ну, хорошо.
Минерва произнесла это спокойным, «врачебным» тоном, но в ее голосе Жас послышалось колебание. Почему?
– Тео, помоги мне убрать со стола, – позвала Ева. – Пусть они поговорят.
Они вдвоем унесли посуду, а потом Ева вернулась.
– Я хочу кое-что вам подарить. Вот.
Она достала из кармана плетеный шелковый шнурок и протянула Жас.
– Дайте запястье.
Жас послушно подставила руку.
– Своего рода подстраховка. Сестра вытащила вас из того состояния, в котором вы находились, используя, как канат, свой голос. Пусть у вас будет собственный канат – на случай, если вокруг никого не окажется. И якорь, он закреплен в настоящем. Поможет погрузиться и вынырнуть.
Шнур был выкрашен в самый яркий алый цвет, который Жас когда-либо видела.
– Викканский? – спросила она, глядя, как Ева связывает концы у нее на запястье.
Всю жизнь Жас была неравнодушна ко всяческим шнурам, тесьме и лентам. «Браслет» устроился на запястье, будто всегда там находился. Как будто она ждала именно такого подарка. Но это же лишено смысла!
Ева улыбнулась.
– Нет. Это каббалистическая традиция. Мистический талисман, называется roite bindele, «красная нить». Говорят, защищает от неудачи и сглаза. Год назад мне заказала такую клиентка и объяснила, в чем суть. С тех пор я их плету.
Жас коснулась нити; пальцы пробежали по гладкой шелковистой поверхности.
– Сглаз… – повторила она.
– В него верили еще в Древнем Вавилоне, много тысячелетий назад. – Ева смутилась. – Ой, вы все это без меня прекрасно знаете, правда?
