Жас кивнула.
– Знаю. В каждой культуре свое представление. Символ универсальный, но везде называется по-своему. Спасибо.
Ева улыбнулась.
– Теперь я оставляю вас на Минерву.
Она вышла из комнаты, слегка подволакивая ногу.
– Пересядете сюда? – Минерва показала на кресло. – Здесь вам будет удобнее.
Жас уселась, вытянув ноги и укрывшись кашемировым платком, как одеялом. Ее все еще знобило.
Минерва устроилась поближе.
Жас поняла, что сейчас мебель расставлена так же, как в кабинетах у психотерапевтов.
– Отлично, начнем. Если хотите, закройте глаза. Это иногда помогает.
Минерва улыбнулась, Жас вернула улыбку.
– Умница. Начнем с дыхательных упражнений.
Сеансы Малахая в Бликсер Рат начинались так же.
– Вдыхаем… раз, два, три, четыре… Удерживаем – раз, два, три, четыре… Теперь медленно выдыхаем… раз, два, три, четыре. Снова удерживаем на выдохе – раз, два, три четыре… и снова…
Напряжение покидало тело: шея… плечи… спина… колени… Мышечный спазм исчез… Ее отпустило.
– А теперь расскажи мне, что последнее ты помнишь перед провалом в памяти?
– Пещеру. И как Тео нашел дневник.
– Отлично. Очень хорошо. Давай немного задержимся в пещере. Оглядись. Ты видишь Тео? Переведи взгляд на свои руки… ноги… Что ты видишь?
Жас описала пещеру, странный камень-метеорит и ниши с фигурками-тотемами и костями.
– Расскажи мне о тотемах.
– Грубо вырезанные фигурки, маленькие, наполовину люди, наполовину звери – как и в настенной живописи. Я взяла одну: полукота. Она намокла, я потерла, и появился удивительный запах.
– Запах… Помнишь его? – мягко спросила Минерва.
Жас вспомнила янтарный тотем, его запах, и это вызвало вереницу образов – как если бы ей крутили кино внутри ее собственной головы. История маленькой семьи: мать, отец и сын. Она не знала их, но ощущала эмоции. Их тревогу, гнев, любовь…
Эти образы, эти люди и их проблемы не вызывали в ее собственной памяти ни малейшего отклика. Чуждое. Чужое.
Девушку ошеломила боль человека, чью трагедию она наблюдала.
– Я в пещере. Боги посылают мне видение, и я понимаю, в чем состоит мой долг перед племенем. Но тяжесть этого груза так велика… Я лучше умру, чем приму его. Вероятно, я ошибся, не так понял ниспосланное. Это не может быть правдой. Не может быть, что меня ждет именно это.
Когда Жас открыла глаза, Минерва по-прежнему сидела в кресле, подавшись вперед, и слушала. Первым нарушил молчание Тео, который тоже почему-то оказался в комнате:
– Ты все это видела?
– Да.
Тео недоверчиво покачал головой.
– Не понимаю. Но эта история мне знакома.
– Знакома? – переспросила Минерва.
– Ну да. Я будто заранее знал все, что скажет Жас.
Жас изумленно посмотрела на них.
– Я же не могу видеть то, о чем помнит Тео.
Минерва перевела взгляд с Жас на племянника:
– Возможно, это уже случалось.
– Что случалось? – не поняла Жас.
Минерва решительно встала.
– Мне надо позвонить.
– Прямо сейчас? – фыркнул Тео. – Что, черт побери…
– Сначала я кое-что выясню. – Минерва посмотрела на Жас. – Ты все сделала отлично. И я помогу тебе, обещаю. Позволь мне позвонить – а потом я все объясню. Не тревожься, все будет хорошо.
Она вышла из комнаты.
Жас перехватила взгляд Тео: его глаза выцвели, в них плескалась тоска. На лбу выступила испарина. Он сжимал и разжимал кулаки.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он.
Она качнула головой.
– Нет. Тео, но ты же нашел дневник, правда? Мне не примерещилось?
Его взгляд прояснился.
– Да.
– Посмотреть можно?
Тео вернулся через несколько минут. Осторожно передал ей тетрадь.
Жас коснулась истертой обложки. Открыла дневник. Там, в пещере, она так и не сумела толком его рассмотреть. Сейчас, при ярком свете, было проще изучить убористый наклонный почерк. Она перечитала первый абзац, затем перескочила в самый конец. Страницы были пронумерованы: от первой до двадцать пятой.
Жас принадлежала к той категории людей, что всегда читают книгу с конца. Не всю последнюю главу, а только финальные несколько строк.
Брат однажды спросил ее почему. Подумав минуту, она заявила, что обойдется без неприятных неожиданностей. Их и так слишком много в реальной жизни.
Сейчас она хотела заранее узнать, что за рассказ ее ждет. Узнать, как все завершилось: хорошо или плохо.
Последние три слова на двадцать пятой странице тем не менее преподнесли сюрприз. Жас подозвала Тео.
– Здесь не закончено. Взгляни.
Тео, нахмурившись, всматривался в текст.
– Переведешь?
– «Продолжение этой истории – в следующей тетради», – прочитала она. – Должна быть еще одна.
– Там ничего больше не было.
– А когда ты обнаружил этот дневник, ты заглянул в остальные ниши?
– Нет. Вода поднималась.
– Нам придется вернуться.
– Мне придется вернуться.
– Я с тобой.
– Обсудим позже. А сейчас давай прочитаем и переведем весь текст. Все равно нужно дожидаться отлива и…
В комнату вошла Минерва с телефоном в руке.
– Я поговорила с Малахаем. Он просит, чтобы ты позвонила ему, когда мы тут закончим, Жас.
– А при чем тут Малахай? – не поняла Жас.
Тео встал и собрался выйти.
– Нет, Тео, останься, – попросила Минерва. – Тебе тоже стоит послушать.
Она подождала, пока он снова устроится в кресле, и тяжело вздохнула.
– Еву тоже нужно позвать.
Она вышла и вернулась с сестрой.
Когда все устроились, Минерва обратилась к Тео и Жас:
– В клинике Малахай и другие врачи были сторонниками идей Юнга о коллективном бессознательном.
– Мы знаем, – подтвердил Тео.
Жас кивнула. То, что она узнала в Бликсер Рат, ей действительно помогло. Теория о том, что коллективное бессознательное включает память, инстинкты и опыт всех ранее живших людей. Общий поток, черпать из которого может каждый.
Поначалу это было трудно переварить. Но затем она на собственном примере убедилась, что все это действительно хранится в глубинах «я» и влияет на мотивацию и поступки. Теория Юнга лично для нее оказалась тем инструментом, который помог исцелению и только усилил ее интерес к мифологии. Именно это стало краеугольным камнем в решении о том, какую профессию выбрать.