Она нервно вышагивала по вокзалу, судорожно пытаясь найти какое-то решение и не потерять мужества.
И тут она увидела маленькую вывеску с надписью «Эгед-Турс»
[24]
.
Двумя часами позже, успев облегчить свой карман на пятьдесят шесть долларов, Дебора вошла в автобус с паломниками из Атланты (штат Джорджия), совершающими трехдневную поездку по Хайфе, Назарету и далее на север в Галилею. Теперь у нее было семьдесят два часа — и тридцать четыре доллара! — чтобы решить свою судьбу.
Пообедать они остановились в ресторанчике для туристов на горе Кармель в Хайфе, где их рассадили за длинными столами вдоль окон. Оттуда открывался живописнейший вид: внизу, в нескольких сотнях метров, виднелось море. Оно было похоже на гигантский сапфир, выложенный на белый мраморный стол.
Пока туристы фотографировались, Дебора прошла в кассу и купила три телефонных жетона.
Набирая номер, она взглянула на часы. Прошло уже почти пять часов с того момента, как она ушла в банк. Интересно, Шифманы уже начали волноваться? Не позвонили ли они, чего доброго, в полицию?
Нет, вряд ли, успокаивала она себя. Для них она значит столь мало, что ее могли и не хватиться.
— Алло?
— Лия, это я, Дебора.
— Ну, госпожа принцесса, куда ты запропастилась? Мне пришлось самой подавать весь обед!
Это напоминание о ее статусе в доме Шифманов лишь укрепило Дебору в ее решении.
— Послушайте, Лия, я не вернусь. Я не могу этого больше выносить.
— Что еще за бред? А кроме того, разве мы тебе разрешили уйти?
— Мне ваше разрешение больше не нужно. Я знаю, вы этого не заметили, но мне уже исполнилось восемнадцать. А это означает, что я могу свободно перемещаться, куда мне захочется.
Лия вдруг переменила тон.
— Послушай, милая, — заговорила она с мольбой, и в голосе ее появились панические нотки, — я знаю, тебе грустно. Ты просто скажи мне, где ты находишься, и мы с Менделем за тобой приедем.
— Это вас больше не касается. Но я хочу пойти с вами на уговор.
— Хорошо, хорошо!
— Вы ничего не станете сообщать моему отцу, а я перезвоню через три дня в это же время.
— Откуда, Дебора?
— Оттуда, где буду в тот момент, — сказала она и повесила трубку, гадая, где же она окажется через три дня.
Когда она вернулась к столу, свободным оставалось только одно место. Ее соседка — дородная женщина, назвавшаяся Мардж, закудахтала:
— Дорогая, ты пропустила суп. Надо сказать официанту!
— Ничего страшного, — отсутствующим тоном ответила Дебора, с жадностью хватая хлеб.
— Нет, так не пойдет! — не унималась ее новая знакомая. — Ты же его оплатила! Официант!
При виде появившейся перед ней тарелки супа Дебора мысленно поблагодарила Мардж за ее любовь покачать права. Менее чем с сорока долларами в кармане надо было по возможности запасаться калориями.
Когда обед подошел к концу и группа потянулась к выходу, она взяла с блюда в центре стола яблоко и сунула в карман.
Далее автобус с туристами двинулся в сторону Назарета. Здесь, не обращая внимания на бешеную торговлю, осквернявшую, на взгляд Деборы, город, где прошло детство Иисуса Христа, паломники уделили время молитве. Затем они задержались в новой церкви Благовещения, рассматривая красочные мозаики, привезенные со всех уголков христианского мира.
К великому неудовольствию руководителя группы, Туристы выбились из графика и лишь к девяти часам вечера прибыли в отель «Римская Вилла» в Тверии, на берегу Галилейского моря
[25]
.
Отель представлял собой слегка подлакированный четырехэтажный бетонный бункер, без лифта и кондиционера. В обеденном зале густой от зноя воздух перемалывали старомодные потолочные вентиляторы. Что ж, по крайней мере они гоняли мух.
— Сегодня я действительно испытала душевный подъем, — расчувствовалась Мардж, когда они сели ужинать. — Это был один из самых замечательных моментов моей жизни. А ты, Дебби?
Дебора просто ответила:
— Да… Это было что-то потрясающее.
— Ты здесь самостоятельно? — поинтересовалась Мардж.
— В общем да, — уклончиво ответила Дебора. — Гм-мм… С родителями я чуть позднее должна встретиться…
В зале было душно, а от необходимости увиливать ее еще сильнее прошиб пот.
— Ну, это же чудесно! — заметила ее собеседница. — Сейчас большинство девочек — хиппи и предпочитают путешествовать с парнями — ты меня понимаешь…
Не зная, как реагировать, Дебора притворилась, что увлечена десертом — это был салат из консервированных фруктов, весьма неуместный в краю, где в изобилии произрастают знаменитые яффские апельсины и прочие плоды.
— Дорогая, неужели тебе не жарко с этими длинными рукавами? — без умолку болтала Мардж.
— Жарко, — согласилась она. — И я прямо сейчас от них избавлюсь.
Весь стол, даже самый дальний его конец, в изумлении обернулся на звук рвущейся ткани, когда Дебора решительно оторвала сначала правый, а затем и левый рукав.
Для Деборы это освобождение имело двойной смысл. Она не просто добилась большего физического удобства — она отбрасывала от себя прошлое.
Конечно, против одноместного номера она бы не возражала, но тратить на это лишних двадцать долларов Дебора себе позволить не могла.
Ее соседкой по номеру оказалась строгая учительница из баптистского колледжа откуда-то с американского юга. Простояв несколько минут на коленях со сложенными ладонями и возведенными к небу глазами, она смерила Дебору неодобрительным взглядом и заметила:
— Надеюсь, юная леди, вы не сочтете за бестактность, если я осмелюсь вам напомнить, что мы находимся в Святой Земле. Вам не кажется, что следовало бы помолиться?
— Я уже помолилась, — ответила Дебора, дабы прекратить дальнейшие дискуссии, — пока вы были… в вестибюле, внизу.
На следующее утро Дебора произнесла про себя особую молитву — вознеся хвалу Господу за израильские завтраки, включавшие не просто яйца и булочки, а еще и йогурт, фрукты и салаты.
На сей раз она запаслась парой бананов.
Ровно в восемь не ведающий пощады гид загнал всех в автобус, чтобы начать экскурсию по древнему городу и Галилейскому морю — тем местам, где рыбачил святой Петр, где греки устраивали состязания на колесницах, а царь Ирод построил для римских императоров монетный двор.
