— Для меня это, может быть, единственный шанс посмотреть Святую Землю, и если ты думаешь, что я намерен его упустить, оставаясь в обществе гида, который ни слова не говорит по-английски, то советую тебе сходить к врачу.
— Согласен, Каванаг. Но что мы можем сделать?
— А давай возьмем и скажем отцу Бауэру все как есть! — предложил Джордж. — Мы взрослые люди. У меня с собой четыре путеводителя на английском. Может, он нам разрешит поездить самим?
— Хорошая мысль, — согласился Грейди. — Только бы он нас отпустил!
Тимоти мысленно произнес «аминь».
К великому его облегчению, товарищи не пригласили его с собой за компанию, когда на другое утро отправились к немцу-руководителю отпрашиваться. По их довольным лицам за завтраком он заключил, что просьба была удовлетворена.
Теперь настал его черед.
Однако Тиму навстречу отец Бауэр пошел не столь охотно.
— Здесь так много надписей на греческом и иврите, вы могли бы нам помочь с переводом! — возразил он по-немецки, так что Тим понял его с трудом.
— Я уже все решил, — взмолился Тим по-латыни. — Я бы хотел побольше времени провести в тех местах, где проповедовал наш Господь. В особенности в Капернауме.
— Ну как я могу отказать в такой восхитительной просьбе! — сдался отец Бауэр. — Хорошо. Placet
[32]
. В любом случае, наше расписание у вас есть, и вы сможете примкнуть к нам в любой момент. Могу я быть уверен, что пятнадцатого сентября вы прибудете сюда к шести часам вечера?
— Не сомневайтесь! — поклялся Тим.
— Тогда отправляйтесь, — улыбнулся отец Бауэр. — Поезжайте со своими американскими друзьями дышать воздухом Святой Земли.
Тим с трудом сдерживал ликование и особенно радовался тому, что ему не пришлось откровенно лгать отцу Бауэру.
Немец ведь не уточнил, с какими американскими друзьями он должен общаться.
Первым делом он зашел в почтовое отделение Всемирного альянса и небрежно поинтересовался:
— Как долго вы храните письма, если за ними никто не приходит?
— Вечно, — ответил клерк. — Мой начальник сумасшедший. У нас здесь лежат письма с пятидесятых годов. Представляете — они уже успели пожелтеть!
У Тима по спине пробежал холодок. Он спросил:
— Для Тимоти Хогана ничего нет?
— Сейчас посмотрим, — ответил клерк, взял картонный ящик с буквой «X» и принялся перебирать письма. Наконец он поднял глаза и сказал: — К сожалению, ничего.
У Тима перехватило дыхание. Оставалась последняя призрачная надежда.
— А можно спросить — для Деборы Луриа что-нибудь есть?
Клерк порылся в пачке на букву «Л» и сказал:
— Увы. Этому адресату тоже ничего.
— Это значит, она забрала письмо? — спросил Тимоти с нарастающим волнением.
Недоумевая, почему посетитель так разволновался, молодой человек улыбнулся:
— Очень логичное заключение.
Тим бросился на улицу и стремглав понесся по кипарисовой аллее, ведущей к Центральному автовокзалу.
Он парил на крыльях надежды.
Еще до отъезда из Италии он провел глубокие изыскания на предмет не только точного местоположения кибуца, где жила Дебора, но и маршрута автобуса, связывающего его с Иерусалимом.
В последние напряженные дни в Риме он экономно тратил карманные деньги, откладывая на поездку.
И вот теперь его жертва оказалась вознаграждена. В одиннадцать сорок он сидел в автобусе Иерусалим — Тверия. Он должен был довезти его до места, откуда до кибуца Кфар Ха-Шарон можно дойти пешком.
По дороге водитель в микрофон давал пояснения к библейским местам, которые они проезжали.
В обычных обстоятельствах Тимоти, несомненно, был бы потрясен фразами типа: «Справа вы видите древнюю Вифанию, дом сестер Марии и Марфы, в котором Иисус воскресил из мертвых их брата Лазаря». Но сейчас он смотрел в окно невидящими глазами. Его состояние было сродни гипнозу, не настолько сильному, однако, чтобы избавить его от страха. Как его примет Дебора? Ведь она прочла письмо, но не оставила ответа…
Где-то недалеко от Афулы Тим прочел на указателе: «Назарет».
Странно, но даже это не произвело на него впечатления.
Неужели чувства к Деборе у него сильнее, чем любовь к Господу?
28
Дебора
— Дебора… Дебора!
Дебора работала в поле, а к ней издалека с криками бежал мальчишка лет десяти.
— Поаккуратнее там, Мотти! — предостерегла она. — Мы тут не картофельное пюре выращиваем.
Она отерла лоб носовым платком, уже влажным и грязным от пота.
— Дебора! — снова закричал мальчик. — Тебя Боаз вызывает!
Она выпрямилась и ответила:
— У нас через полчаса перерыв на обед. Это может подождать?
— Он сказал, прямо сейчас!
Дебора вздохнула, воткнула тяпку в грядку и устало побрела в сторону конторы.
Где-то на полпути ее осенила догадка: может, заболел кто-то из родных? Ее стали одолевать предчувствия. Не стал бы Боаз вызывать ее с поля по какому-нибудь пустяку. Наверняка у него для нее плохие новости.
В приемной трудились трое кибуцников в возрасте. Две седые женщины-машинистки сосредоточенно стучали по клавишам своих громоздких машинок, а восьмидесятидвухлетний Иона Фридман манипулировал коммутатором за центральной стойкой.
— Иона! — испуганно взмолилась Дебора. — Что за спешка?
Старик пожал плечами:
— Откуда мне знать? Я всего лишь сижу в приемной. Доложить Боазу, что ты здесь? Или хочешь немного привести себя в порядок?
— Это зачем мне надо «приводить себя в порядок»? — удивилась она.
— Ну, — ответил старик с извиняющейся улыбкой, — ты немного шмутцик
[33]
. Здесь… и вот здесь. — Старик заботливо отер ей лицо.
— Я же картошку копала, как еще я могу выглядеть?
— Ну, ладно, иди уже.
Она тихонько постучалась.
— Да-да, Дебора, — торжественным голосом позвал Боаз. — Набери побольше воздуха и входи.
Воздуха? Она едва не лишилась чувств. Медленно она открыла дверь в кабинет.
Перед ней, нелепый в своем спортивном костюме и красный как рак от израильского солнца, стоял тот, чье лицо являлось ей все эти три года. Тот, с кем свидеться она уже и не мечтала.
