Оливье замедлил ход и собрался уже притормозить у офиса, когда Ребуль постучал ему по плечу:
– Поезжай дальше, я хочу кое-что проверить. Видишь белый «пежо», который едет за нами? Он стоял на другой стороне шоссе перед Фаро. Я его заметил, потому что у него зеркало отваливается и замотано черной изолентой. Он до сих пор едет за нами, и это очень странное совпадение. У меня такое чувство, будто он нас преследует.
Оливье глянул в зеркало заднего вида:
– Хотите, чтобы я оторвался?
– Нет. Просто немного усложни ему жизнь.
Больше всего на свете Оливье обожал гонки, и он рванул по боковым улочкам, петляя и проскакивая редкие светофоры. «Пежо» отставал от них не более чем на пятьдесят ярдов.
– Этот парень умеет водить, – заявил Оливье. – И вы правы. Он за нами следит, никакого сомнения.
Они в итоге оторвались, свернув с бульвара Шарля Ливона и въехав на территорию «Cercle des Nageurs», частного плавательного клуба недалеко от Фаро, куда не пускали без членских билетов и на раздолбанных белых «пежо». Ребуль позвонил Мадам Ж, сказал, что не приедет, после чего устроился с чашкой кофе за столиком у бассейна. Он задумался, пытаясь понять, кто может за ним следить и чего ради. Вынув телефон, Ребуль начал набирать Эрве, однако дал отбой, обозвав себя истеричной старухой. Пусть так, сказал он себе, но неудивительно, что он выбит из колеи.
А в Старом порту, наслаждаясь послеобеденным солнышком, за столиком в кафе сидел Никки, теперь куда более благопристойный Никки, сменивший шорты в обтяжку и байкерские ботинки на костюм джентльмена на отдыхе: чистые и тщательно отутюженные хлопчатобумажные брюки, белую льняную рубашку и широкополую панаму. Он разговаривал с марсельцем по имени Рокка, мутным типом, который зарабатывал на жизнь, занимаясь слежкой по поручению адвокатов, «расследованиями в интересах закона», как он сам предпочитал это называть. Его наняли следить за мифическим клиентом Никки, весьма зажиточным человеком, жена которого подозревала, что у того имеются любовница и любовное гнездышко. Дело, вероятно, пахло разводом и разделом нескольких миллионов евро, однако сначала требовалось найти доказательства.
– Итак, – сказал Никки, – куда он ездил?
Рокка пожал плечами и сделал большой глоток пастиса:
– Куда он ездил? Да все по задворкам, по докам, потом вернулся почти обратно к Фаро, где я его потерял – нет, где он меня потерял. Он заехал в одно место, «Cercle des Nageurs», шикарное место, только для членов клуба. Меня туда даже на парковку не пустили. В общем, я ждал снаружи, пока не настало время ехать к вам. Он так и не появился.
– Негодяй. Наверняка встречается там с любовницей. Что же мне сказать его несчастной жене?
Рокка снова пожал плечами:
– Как думаешь, он заметил слежку?
– Мне так не кажется. Но если хотите, чтобы я и дальше сидел у него на хвосте, мне нужна другая машина. Точно не белый «пежо», который вот-вот развалится.
Никки кивнул и толкнул по столу конверт:
– Возьми другую машину. Составь список всех мест, куда он ездит, будешь отзваниваться мне каждый вечер.
Элена с Сэмом решили посвятить часть времени поискам жилья и договорились о встрече с агентом по недвижимости в Любероне, горах в часе езды от Марселя. Это место, сказал им Филипп, славится своими живописными видами и обворожительными средневековыми деревеньками. Также, в нашу эпоху поклонения знаменитостям, оно известно ежегодными летними нашествиями звезд: актеров и режиссеров, рок-музыкантов, представителей парижской элиты и, время от времени, крупных политиков. Причем все надеются быть узнанными, несмотря на непроницаемые темные очки. Филипп сказал, что гламурный журнал «Gala» засылает сюда на лето специального корреспондента, который рыщет по окрестностям, наблюдает, как веселятся богатые и знаменитые, и, если сильно повезет, застукивает их за неподобающими занятиями. Однако, прибавил он, если закрыть глаза на всех этих звезд и их привычки, Люберон вполне спокойное и красивое место.
– Да, здесь действительно прекрасно, – отметила Элена.
Они ехали по дороге Комб Лаваль, узкой, извилистой, прорезавшей горный массив, чтобы соединить более фешенебельную северную часть Люберона с тихими и не такими популярными деревнями на юге. Встреча с агентом была назначена в ее офисе в деревне Горд, иногда именуемой столицей летнего beau monde
[35]
, до нелепости живописном скоплении домов из песчаника, за века обработанного солнцем и мистралем. Деревня раскинулась на вершине холма, со всех сторон и до самого горизонта окруженная живописными видами. Она лишь недавно возродилась к жизни после зимней спячки.
Английские, американские, немецкие и японские туристы, студенты соседней художественной школы «Лакост» – все были здесь, затворы фотоаппаратов щелкали, стоило им обнаружить очередную извилистую улочку, мощенную булыжником, или неизбежного местного жителя, с которым можно сфотографироваться. Элена с Сэмом пробрались сквозь толпу и нашли контору агента, поднявшись по одной из крутых улиц, ведущих прочь от площади Дю Шато.
Дорога к офису проходила под аркой, за которой скрывался высокий узкий дом, обрамленный глицинией, ставни на окнах были наполовину закрыты от солнца. Полированная медная пластина на парадной двери сообщала, что здесь находится штаб-квартира «Verrine, Immobilier de Luxe»
[36]
, а рядом с дверью на стене висела застекленная рамка с дюжиной фотографий милых домиков, ни под одной из которых не указывалась цена. Это, как поняли Элена с Сэмом, был деликатный момент, который лучше оставить до приватного разговора.
Пока они рассматривали фотографии, парадная дверь распахнулась, и за ней предстала, во всей своей ослепительной красе, сама мадам Веррин, агент, сделавшая комплимент пунктуальности Элены и Сэма, по ее словам необычной для Прованса. Позже Элена описывала мадам Веррин как корабль, идущий на всех парусах: рослая, полногрудая дама лет пятидесяти, чьи немалые габариты скрывались под волнами ярких шелков, на шее и запястьях позвякивали золотые украшения, а пухлое лицо служило доказательством огромных возможностей пластической хирургии по части омоложения.
– О’кей, – сказала мадам Веррин, ведя их за собой в кабинет, – вы ведь американцы? Значит, будем говорить по-английски.
Она махнула в сторону двух кресел, прежде чем устроиться за письменным столом.
– Я буду только рада, – кивнула Элена.
– Нет проблем. Здесь, в Горде, английский – второй язык. Итак, первым делом должна спросить вас, на какой бюджет вы рассчитываете.
– Весьма неопределенный, – ответил Сэм. – Зависит от того, что мы увидим. Вы же понимаете, покупка дома – дело эмоциональное. Если мы вдруг влюбимся во что-то, то вообще никаких ограничений. Давайте не будем беспокоиться из-за денег.
