Да, Шарлотта была «дельфином» с амбициями, но разница между ней и амбициозным «тигром» громадна. Во-первых, она умела думать очень быстро, чего я не замечала за перезагруженными, чересчур опекаемыми, переинструктированными детьми. Ее желание и внутреннее стремление к обучению были искренними. Я почувствовала, что могу рассчитывать на ее независимость и одновременно мы сумеем работать в команде. Она не была «угольком» или «чашкой», ее радовал день сегодняшний, она имела кристально ясное понимание будущего, и все это делало ее человеком, с которым приятно было находиться рядом. И, наконец, мне показалось, что она заслуживает доверия, меня поразила ее вежливость и честность, и все эти качества делали ее настоящим лидером.
Я знала, что Шарлотта собирается поступать на юридический. Она хотела попасть в Стэнфордскую юридическую школу, на один из самых тяжелых для поступления юридических факультетов в мире! Поскольку наше сотрудничество было очень продуктивным и приятным, я почувствовала, что хочу поддержать ее намерения (не намерения ее родителей), по поводу которых она испытывала столько энтузиазма. Она еще даже не попросила меня об этом, когда я сама предложила написать ей рекомендательное письмо. Плюс к этому я познакомила ее со своим братом, который учился в Стэнфорде и в одной юридической школе в Калифорнии. Она была очень приятным человеком, и мой брат тут же взялся быть ее наставником. Я выделила некоторые из наших исследовательских проектов, над которыми она так плотно работала, и посоветовала выступить с этими результатами на национальной конференции. Это было бы очень хорошо для ее резюме при поступлении в Стэнфорд. Когда дело дошло до написания рекомендательного письма, мне было необходимо рассказать о том, как Шарлотта проявляет свои творческие навыки, коммуникабельность, критическое мышление и способность к сотрудничеству. И вот что я написала в заключение этого письма: «Я десять лет работаю преподавателем и наставником, и Шарлотта вошла в 1 % тех студентов и абитуриентов, которые за это время сумели продемонстрировать исключительный уровень владения навыками XXI века. Заслуженный успех Шарлотты – это только начало ее пути, она обладает сильнейшей самомотивацией, подкрепляемой ее искренним желанием заниматься юриспруденцией и ее готовностью служить обществу – как в стенах Стэнфорда, так и за его пределами».
Прошло несколько месяцев, и я получила замечательное письмо от бывшей абитуриентки Шарлотты, которая только что успешно сдала все экзамены в Стэнфордскую юридическую школу. Я была очень счастлива за нее, хотя не так уж и важно, поступила бы она в Стэнфорд или нет: я не сомневаюсь в том, что у нее есть все, чтобы быть по-настоящему успешным человеком.
Независимо от того, поступят ли дети, выращенные «дельфинами», в известный университет или выберут иной путь, который, вполне возможно, не будет подразумевать получение высшего образования, они в любой момент могут покинуть стаю и жить сами по себе, могут вернуться, если им так захочется, и могут, в конце концов, создать свою собственную стаю.
Если вы сейчас подумали о «курсах CQ», о «тренере по адаптации» или о «тренировочном лагере по достижению гармонии», умоляю вас, забудьте об этом! Хорошая новость заключается в том, что все нужные навыки заложены в нас самой природой и надо просто избавиться от внутреннего тигра. Давайте же повнимательнее приглядимся к тому, как именно дельфинам удается культивировать все эти навыки в себе, в своих детях, в своей стае и как им удается получать от этого удовольствие!
Глава 4
Как же у «дельфинов» все так хорошо получается?
Когда я познакомилась с доктором Чау, меня поразило, как же хорошо он умеет ладить с детьми. Он невероятно умный человек с амбициями, но больше всего меня удивили его творческие способности. Он одновременно развлекал моего ребенка какой-то соломинкой и умудрялся измерить ему голову сантиметром, и это только один пример из тысячи. Когда я спросила его об образовании (это было еще до того, как я избавилась от навязчивой потребности в такого рода информации), то ожидала услышать что-нибудь об элитной школе. И удивилась, когда он рассказал, что вырос на козьей ферме в маленькой деревушке в Индонезии и до десяти лет редко ходил в школу. (Теперь-то, после того как я подняла эту тему, готовясь к написанию книги, я бы не удивилась такому повороту.)
У нас обоих за спиной не было «тигриного» прошлого, но, когда я встретила доктора Чау, у него было то, чего не было к тому моменту у меня: способность работать, основываясь на интуиции. Он никогда не давил на своих пациентов и их родителей, не указывал, что им надо делать. Вместо этого в разговоре с ним вы будто сами начинали чувствовать, что именно вам необходимо. Он был таким настоящим и искренним, что вам хотелось быть рядом с ним и прислушиваться к тому, что он говорит. Стоило ему только войти в кабинет, как все вокруг просто влюблялись в него! Создавалось впечатление, что он мог подобрать ключик к любому человеку, который входил в его дверь.
Десять лет я работала с очень разными пациентами, страдавшими от самых разнообразных проблем, и с самого начала поняла, что нет единого для всех рецепта и даже в разных ситуациях с одним и тем же клиентом нужно вести себя по-разному. К тому же у меня есть трое детей, и в отношении них я тоже поняла: каждому ребенку нужно что-то свое и в зависимости от ситуации это «свое» меняется. И как врач, и как родитель я должна уметь постоянно приспосабливаться к ситуации и к человеку. Но для того, чтобы стать таким же интуитивным и адаптивным человеком, как доктор Чау, мне, по моему собственному решению, необходимо сделать три шага:
1. Я должна научиться распознавать свои истинные намерения и желания.
2. Я должна наставлять и направлять, а не инструктировать.
3. Я должна делать это искренне, то есть мне нужно осознавать свои ценности и следовать им, несмотря ни на что.
До того, как в первый раз стать мамой, я восемь лет проработала врачом. Но когда родился мой первенец, я поняла, что профессия очень помогает мне быть хорошим родителем, и наоборот. Врачи стремятся помочь своим пациентам, родители стремятся помочь своим детям. Я изо всех сил хотела помогать и пациентам и детям, но на меня оказывало большое влияние внешнее давление. Как мама я была подвержена страхам, характерным для родителей XXI века. Как врач я тоже была подвержена страхам, например, я боялась неправильно поставить диагноз, боялась, что не понравлюсь своим пациентам, боялась, что на меня могут подать в суд. Мне надо было кардинально перестроить свое мышление, чтобы так же кардинально изменить поведение. Я должна была понять, что у меня всегда есть выбор. Мне необходимо было вернуться к своим истинным желаниям, которыми я руководствовалась, когда решила стать врачом и матерью. Как врач я должна была снова дать себе зарок всегда и во всем следовать своему намерению заботиться о здоровье пациентов. В этом и заключается моя работа, а вместо этого я действовала под влиянием своих страхов и тревог, стремясь подружиться с пациентами и понравиться им. Как только я восстановила свои первоначальные намерения, мне стало намного легче общаться с пациентами.
В родительстве я пошла по тому же пути и мгновенно увидела результат. Когда я четко осознала свои истинные материнские желания и намерения и поставила перед собой задачу твердо придерживаться их: воспитывать ребенка, который преуспевал бы во всех сферах жизни, а не шел напролом по единственной выбранной дороге (например, я решила не пытаться пристроить его в определенную школу и не стараться сделать все, чтобы он стал моим лучшим другом), – ситуация изменилась. Я поняла, что могу принимать решения и не трястись от страха, и в моей жизни стало меньше стресса.
