Книга Твердь небесная, страница 114. Автор книги Юрий Рябинин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Твердь небесная»

Cтраница 114

У Антона Николаевича при решении разных криминальных головоломок имелся излюбленный прием: дойдя в своих рассуждениях до какого-то абсурдного, казалось, вывода, не сбрасывать его со счетов, а проанализировать события в обратном порядке – не окажется ли эта на первый взгляд нелепость логически следующей из предшествующих действий преступника, прежде не вполне оцененных сыщиками?

Итак, предположим, рассуждал полицмейстер, Александр Иосифович преследовал цель – оказаться в Маньчжурии. Как было известно Антону Николаевичу, господин Казаринов, вступив где-то летом в московский дамский комитет о раненых, затем выхлопотал для себя должность заместителя председателя комиссии Красного Креста князя Львова и вслед за патроном выехал на театр военных действий. Мог бы он всего этого добиться, имея славу отца революционерки? Практически никогда! Социалисты нисколько не скрывают своего интереса в поражении России, имея в виду, что поражение в этой войне ослабит режим и таким образом поспособствует осуществлению каких-то их замыслов. Причем эти люди отнюдь не ограничиваются одним только оглашением взглядов: они еще иногда и конкретными действиями подтверждают свои намерения – например, на пути следования воинских эшелонов на Дальний Восток организуют саботаж, а то и прямо террористические акции. Далеко бы уехал Александр Иосифович, рекомендованный в Москве как глава семейства социалистов? Может быть, до Читы добрался бы. А если дальше, то только в бескозырке в окопы под надзор фельдфебеля. Александр же Иосифович, как можно судить по его должности, равной штаб-офицерской, не имеет ограничений в передвижении и по пути следования на театр войны, и на самом театре: ему доступно практически все – и самые передовые позиции, и штабной эшелон главнокомандующего.

Значит, если у него была цель – во что бы то ни стало оказаться на войне, то все предшествующие его действия теперь представляются вполне обоснованными: расправившись с Таниными подругами и надежно изолировав от порочащих связей саму дочку, закабалив ее несвободой замужней женщины, он открыл себе прямой путь в Маньчжурию. Но что же его туда так влекло? Неужели один только благородный порыв попечительствовать о раненых? Возможно. Антон Николаевич знал своего друга как редкостного филантропа и альтруиста. Но, если на то пошло, ему и в Москве хватило бы забот: Лефортовский госпиталь, больницы – все было теперь переполнено ранеными и увечными маньчжурцами, а новые все поступали и поступали, эшелон за эшелоном. Вот где, казалось бы, бескрайнее поле деятельности для энергичного филантропа Александра Иосифовича Казаринова. Но нет! – он едет именно в Маньчжурию. Видимо, что-то, помимо раненых, влечет его туда.

Сделав этот вывод, Антон Николаевич вынужден был остановиться: чтобы продолжить дальнейшие рассуждения, одних логических умопостроений теперь уже недоставало. Требовались факты. Но вопрос – для чего ему факты о Казаринове, его друге? Зачем ему знать, по какой надобности отправился в Китай отец его жены, если сам он, кроме официальной причины, не счел нуясным ничего больше сообщить.

Тут Антон Николаевич испытал знакомое чувство – такое у него нередко случалось, когда он распутывал разные криминальные дела, – он вздрогнул, занервничал, силясь уловить только что промелькнувшую и на ходу не вполне им оцененную зацепку. Только бы ее не потерять! Что он сейчас подумал? – зачем ему знать, по какой надобности отправился его друг в Китай?.. Точно – в Китай! Маньчжурия – часть Китая. А ведь верно: Александр-то Иосифович, прежде всего, отправился в Китай! Туда, где двадцать или более лет назад служил в русском посольстве. Конечно, отнюдь не обязательно, что нынешнее его волонтерное участие в кампании на Дальнем Востоке как-то связано с прежнею службой там. Но и совершенно не принимать во внимание это обстоятельство тоже было бы неверно. Александра Иосифовича вполне могли позвать в Китай какие-нибудь начатые ранее и не оконченные дела. Почему бы нет?

Повинуясь профессиональному инстинкту расследовать все загадочное, Антон Николаевич вызвал помощника и поручил ему послать телеграмму в русское посольство в Пекине с просьбой срочно выслать в Москву все бумаги, имеющие отношение к пребыванию в Китае сотрудника посольства Казаринова. Одновременно с этим пристав велел помощнику связаться с жандармским управлением в Харбине и запросить у коллег сведения о передвижениях господина Казаринова вне расположения русской армии, если таковые имели место.

Ответ из Харбина пришел назавтра. Ровно ничего интересного с точки зрения расследования какой-либо неофициальной деятельности Александра Иосифовича на театре военных действий он не содержал. Маньчжурская жандармерия извещала, что господин Казаринов действительно много передвигается, но все его поездки ограничиваются посещением лазаретов вблизи фронта или госпиталей по КВЖД. Ни в какие отдаленные местности он не выезжал. Антон Николаевич даже обрадовался такому ответу. Он уже вчера вечером дома, остыв от охватившей его давеча сыскной горячки, навеянной какою-то сомнительною зацепкой, подумал, что подозревать в чем-то друга и родственника, отправившегося на войну, по меньшей мере непорядочно. Полиция завалена неотложными делами, а он озадачивает сотрудников и свое дорогое время тратит на поиски сведений, могущих якобы бросить тень на честного человека, презревшего в час тяжелых для отечества испытаний тыловое благоденствие и отправившегося туда, где и надлежит в лихолетье быть истинному патриоту – в военное пекло. Совестливый пристав еще подумал, что докапываться до Казаринова, пытаться отыскать пятна на солнце, может только человек несоизмеримо более низких душевных свойств, а то и прямо ничтожная личность, которая, естественно, завидует этому титану духа, почему и пытается бросить на него тень, как-то уязвить его, досадить ему.

Через три недели Антон Николаевич получил пакет из Пекина. Пристав вскрыл его, уже нисколько не имея в виду обнаружить об Александре Иосифовиче каких-либо сведений, кроме одобрительных. Он разложил бумаги на столе. Это были исключительно деловые документы: циркуляры, распоряжения, приказы посольского начальства, выданные секретарю Казаринову, или, напротив, адресованные этому же начальству рапорты, отчеты, служебные записки самого Александра Иосифовича. Как следовало из документов, главною заботой Александра Иосифовича в должности при посольстве были командировки: он постоянно выезжал в какие-нибудь места, преимущественно за стену на север и северо-восток, для дипломатического вспомоществования русским купцам, имеющим в Китае коммерческие предприятия. Начальственные бумаги содержали обычно указание маршрута, список лиц, наряженных в командировку, предписывали срок исполнения и тому подобное. Ничуть не красноречивее были бумаги и самого господина Казаринова. Напрасно Антон Николаевич выискивал в записках своего друга какие-нибудь, хоть эпизодические, путевые наблюдения: Александр Иосифович, не умеющий, казалось, не вложить души и в надпись на визитной карточке, здесь почему-то излагал скупым, строго формальным, казенным слогом. Его бумаги пестрели цифрами, ценами, верстами, географическими наименованиями, именами – китайскими, русскими. Но ничего отвлеченного! Единственное, что в них выдавало авторство господина Казаринова, помимо подписи, разумеется, так это исключительно прилежное, добросовестное их оформление. Антон Николаевич прямо залюбовался аккуратными, как прописи, автографами своего друга.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация