Но за все эти дни Таню так и не навестила ее лучшая подруга, несмотря на то что могла бы прийти хотя бы за компанию со своею неуемною матушкой. Таня была уверена, что Лена в большой обиде на нее за недоверие, за то, что она не посчитала нужным поделиться с подругой такими важными новостями, за то, что она все-таки неисправимая гордячка. Так, наверное, теперь Лена думает о ней. И разве она поверит, что Таня узнала о своей женитьбе ровно одновременно с ней – на пирушке у Дрягалова! Да ни один нормальный человек в это не поверит.
На самом же деле все было не совсем так. Конечно, Лене и в голову не могло прийти, что для Тани ее скорое замужество стало такою же новостью, как и для всех прочих. Но особенно обижаться на подругу она не стала. Не сказала и не сказала. Мало ли почему? Александр Иосифович такой строгий. Может быть, не разрешил. Таня же почитает папу до самозабвения. Такие мысли приходили Лене. Но ее смущало другое. В сущности, ее детство так и продолжается. Она – Лена – по-прежнему остается ребенком своих родителей. А вот для Тани эта пора навсегда окончилась. Она вступает во взрослую жизнь, становится замужнею женщиной. И все это вдруг, совершенно неожиданно, в какие-то считаные дни. От таких размышлений Леночка сильно затосковала. Поэтому навестить Таню так и не собралась. У Тани же не было ни часа свободного времени, чтобы сходить к подруге.
Девочки жили в Кунцеве уже с месяц. В первые же дни они попытались что-то предпринять в поисках их несчастной подруги Лизы. Собственно, по-настоящему искать Лизу, куда-то поехать, где-то что-то узнавать о ней, могла только Лена. Потому что Таня имела теперь волю действовать по своему усмотрению еще меньшую, чем поднадзорные Мещерин с Самородовым. А Лена действительно несколько раз ездила в Москву. Она обошла, наверное, с дюжину церквей в той части, где жила Лиза, и все расспрашивала о пропавшей недавно девушке – не известно ли кому о ней чего-нибудь? Многие об этом слышали. К тому же Лизин отец – Григорий Петрович – в отчаянии дал объявление в газету:
«Моя дочь! Прошу тебя пощадить меня и свою мать и возвратиться для нас в твое старое жилище. Тужилкин».Но, увы, как ни разнеслась молва об этом случае, никто ничего определенного сообщить о Лизе не мог. В одном месте, правда, какой-то прихожанин рассказал, что его кум, живущий в Симонове, сдает одной молодой особе комнату внаем. А нанимательница, в свою очередь, недавно приютила у себя совсем уже юную мадемуазель. На днях этот прихожанин был у кума и видел ее. И она, по его словам, вылитая та девушка, которую описывает Лена, то есть Лиза. Услыхав это, Лена стала упрашивать его сейчас же поехать им вместе в Симоново. Но прихожанин отказался, сославшись на занятость. Однако сказал, что собирается вновь быть у кума через несколько дней, пусть Лена приходит сюда же, и тогда он возьмет ее с собой. Но когда они с этим человеком все-таки добрались до его кума, выяснилось, что как раз в эти дни обе квартировщицы съехали. Куда? – не известно. Никаких больше соображений, как еще им искать подругу, у Тани с Леной не было. И они решили оставить это, в сущности, безнадежное занятие, предоставив событиям развиваться самостоятельно: может быть, какой-то случай поможет им разыскать Лизу, или та объявится сама.
Наконец, Таня все-таки вырвалась к подруге. Она уже не стерпела и довольно резко объявила маме и всем прочим, что имеет же она право хотя бы пригласить Лену к себе на свадьбу. Просто так пойти к ней и дружески пригласить. Или ей посылать лучшей подруге, живущей теперь в ста саженях от нее, билет по почте?! А самой день-деньской разъезжать по пассажам. А потом до ночи примерять юбки и шляпки, на радость Наталье Кирилловне! Тут уже Таню не стали неволить. Она и так беспрекословно подчинялась всем родительским повелениям, большим и малым. И как-то воспротивиться такому совсем уж пустячному ее желанию не посмел никто. Александр Иосифович даже сам распорядился, чтобы m-lle Рашель в этот раз Таню не сопровождала.
Таня нашла подругу в саду в беседке. Лена сидела там с книгой. Но не читала, а безучастно смотрела куда-то в заросли, где, собственно, и смотреть-то было нечего. Увидев Таню, она тотчас позабыла всю свою печаль. Раз уж Таня первой пришла к ней, мелькнуло у нее, значит, чувствует себя в чем-то виноватою. А в таких случаях Лена предпочла бы сама быть виноватою. Для нее это было бы много легче, чем знать о душевных переживаниях ближнего. Подруги, как обычно, обнялись и коснулись губками друг друга.
– Поздравляю тебя, – вздохнула Лена.
– Grand mersi, – с иронией ответила Таня. По привычке всегда интересоваться тем, что именно читают ее ближние, она взяла у подруги из рук ее книгу. Это оказался справочник по сестринскому делу. Таня знала, что Лена недавно поступила в курсы. – Когда заканчиваешь?
– К осени обещают выпустить.
– И ты решила все-таки ехать? – В свое время Лена ей рассказала, что после окончания курсов собирается отправиться с госпителем в Маньчжурию. – А что родители говорят?
– Папа очень даже одобряет! Говорит, и сам бы поехал, если бы не обязательства перед пациентами. А мама… у нее есть поважнее заботы. Она не сильно тебя замучила? – улыбнулась Леночка. – Уж если я просто прячусь от ее бесконечных рассказов о ваших приготовлениях, то воображаю, каково достается тебе.
– Нисколько! Я так благодарна Наталье Кирилловне за ее помощь…
– Понимаю… – Леночка было развеселилась, но тотчас умерила веселье. – Что ж, Таня, мы теперь расстаемся? – спросила она.
– Отчего?.. – Танин вопрос вроде бы подразумевал отрицательный ответ, но прозвучало это так неуверенно, что казалось, будто она подтверждает Леночкины опасения.
– Ну как же… У тебя теперь будет муж. А что подруги?.. Вспомни: для наших родителей имеют ли какое-то значение их друзья детства?
– Ах, Лена, – не выдержала наконец Таня, – я сама ничего не знаю! не представляю, что впереди и что это вообще такое быть замужем!
Лена нежно погладила подругу по плечу.
– А кто этот человек? – вдруг спросила она. – Ты давно с ним знакома?
Таня понимала, что Лена недоговаривает, и еще один вопрос: почему она ничего никогда ей не рассказывала? Но что на это можно ответить? Во всяком случае, сказать правду – это значит вызвать у Лены подозрение в ее притворстве, в нежелании быть откровенной. И не больше.
– Это папин старый знакомый, – ответила Таня. – Да я говорила тебе о нем – помнишь, Антон Николаевич, из полиции?
Лена даже не сразу продолжила разговор, так велико было ее изумление. Какое-то время она лишь смотрела на Таню широко раскрытыми глазами.
– Но, Таня, он же, наверное, пожилой человек, – проговорила она, запоздало сожалея о сказанном.
– У него дочка нам ровесница, – нисколько не смутившись, запросто ответила Таня.
– Ну, вот, ты будешь еще и мачехой. – Лена не удержалась от улыбки.
– Я сама об этом уже подумала, – усмехнулась Таня.
– Ты его любишь? – спросила Лена уже серьезно.
На этот раз Таня совсем уже не знала, как ответить. И прежде всего потому, что не вполне представляла, а что же подразумевать под любовью. Неприязни к Антону Николаевичу у нее не было и раньше. А последний их разговор, когда Антон Николаевич так благородно доверился ее воле, внушил Тане натуральную симпатию к нему. Но сказать, что она любит его, Таня не могла, равно и не могла сказать, что не любит.
