Сильвен являл собой редкую смесь взрослого мужчины и нежного мальчика, ранимости и силы. Иногда Лиске казалось, что все мужчины время от времени предаются мечтам, как девятилетние дети. Те, кого она любила, так уж точно.
– Прости, это все твои волосы. – Брошенный через улицу мрачный взгляд Сильвена должен был, по-видимому, послужить гоилу предупреждением. – Они напоминают мне о дочке. О рыжей, так-то у меня их три. Tabarnak, разве я не рассказывал? – Он проводил глазами удаляющиеся дрожки, как будто хотел отпустить свои воспоминания вместе с ними.
Лиска поняла: Сильвена что-то мучит. Ему надо выговориться.
Охранник терпеливо дожидался, пока она пройдет в ворота.
– Что случилось, Сильвен?
Он задумчиво посмотрел на костяшки пальцев.
– Не знаю, как и сказать… Ты и Джекоб… вы нашли столько разных волшебных штучек… Нет ли какого-нибудь средства, чтобы вернуть потерянную любовь?
Он старался, чтобы это прозвучало как бы между прочим, но Лиска видела, что́ стоит за его словами – надежда и боль.
Ей хотелось бы ответить утвердительно, но такого средства она припомнить не могла.
– Спроси лучше Хануту, – посоветовала Лиска. – Он знает побольше нас с Джекобом.
Сильвен решительно затряс головой.
– Нет. Мне стыдно. Ханута будет надо мной смеяться.
– Пустяки, – успокоила его Лиска. – В вопросах любви Альберт Ханута серьезен, как никто. Кто знает, может, он немедленно отправится на поиски. Спроси.
Сильвен поднял глаза к окну Хануты. Так он и остался стоять, даже после того, как охранник захлопнул ворота за Лиской.
«Вернуть потерянную любовь…» – мысленно повторила она, пересекая улицу. Интересно, что за любовь не дает покоя Сильвену и каково чувствовать, что ее больше нет?
Такого с ней еще не бывало…
Она оторвалась от гоила за цветочным киоском. Превратилась в лису и убежала, прежде чем он успел что-либо сообразить.
Церковь, возле которой ждал ее Орландо, казалась довольно скромной на фоне золоченых соборов, окружавших царские палаты. Да и сам Овчарка в простой серой куртке выглядел куда неприметнее, чем во фраке. Но взгляд, которым он окинул Лиску, с головой выдавал его профессию. Платье лотарингского покроя, недешевое, но изрядно поношенное… волосы рыжие от природы… кольцо, возможно магическое… в рукаве спрятан нож.
Таким Борзой нравился ей еще больше.
Церковь была деревянной, как и большинство тех, что попадались им на пути в Москву. Подняться на колокольню было нелегко, но открывавшийся сверху вид стоил усилий. Под ногами Лиски до самого горизонта раскинулся черепичный ландшафт, усеянный причудливыми башенками и каменными истуканами. Но не ради всего этого Орландо заставил Лиску преодолеть такое множество ступенек.
На спине примостившегося на столбике балюстрады орла, двуглавого, как и на гербе Варягии, восседал больший, в крохотной шляпке и курточке из оленьей кожи. На первый взгляд от аустрийских дупляков эти человечки отличались лишь цветом волос.
На шее большего вместо амулета висел золотой зуб. Он принял альбийские талеры, однако, судя по лицу Овчарки, тот получил за них не много. Большему нечего было предложить, кроме сплетен: Фея направляется в Москву в образе черной лошади, а может, она уже здесь и порхает по кремлевским палатам в виде мотылька. Она обещала поставить царю армию людей-медведей.
Не успел Орландо опомниться, как дупляк убрался восвояси на своем орле. Маленький плут боялся, и не без оснований, что Борзой потребует свои деньги обратно.
– У меня есть более надежный информатор, – сказал Орландо, жестом подзывая на улице дрожки. – Людмила Ахматова – лучшая шпионка Москвы. Мы договорились встретиться у меня на квартире по другому поводу, но, думаю, имеет смысл расспросить ее и о Фее. Присоединишься или высадить тебя возле Барятинского?
Лиска медлила. Время было раннее, и перспектива клевать носом в четырех стенах под бесконечные дискуссии Хануты и Сильвена о преимуществах картофельной водки перед вином вдохновляла ее мало.
– Присоединюсь, – ответила она, к нескрываемой радости Орландо.
Лиске нравилось его общество, даже слишком. Но когда Борзой распахнул перед ней дрожки, ей припомнилось другое лицо, такое прекрасное, что за его красотой могло спрятаться все зло этого мира. И Лиска отпрянула от дрожек, сама застыдившись своей мнительности. Воспоминания оказались сильнее доводов рассудка. Последний мужчина, провожавший ее к себе домой, наполнил ее страхом графин.
Орландо отпустил кучера взмахом руки.
– Собственно, почему бы нам не пройтись пешком? – предложил он. – Такие погожие дни случаются здесь гораздо реже, чем в Метрагрите.
Лиса посмотрела на него с благодарностью. За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Мимо мелькали разноцветные дома, церкви, палаты… Молчать рядом с Орландо было легко.
– И как часто ты превращаешься?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что Лиска поначалу не поняла, стоит ли отвечать правду. Даже Джекобу она ни разу не призналась, как иногда скучает по звериной шкуре, и ей казалось предательством откровенничать об этом с посторонним. С другой стороны, Лиска чувствовала потребность высказаться, дать выход своей тоске.
– Хотелось бы чаще, – сказала она.
И замерла в ожидании следующих вопросов, обычных в разговоре с оборотнем и исполненных непонимания, страха, нередко даже отвращения и презрения.
Ничего подобного лицо Орландо не выражало.
– Этим невозможно насытиться, ведь так?
Он достал из кармана расческу. На первый взгляд самую обычную, из бивня, за какие платят жизнями слоны и прочие саблезубые. Однако орнамент на рукоятке говорил Лиске о другом: эту штучку вырезала ведьма из человеческой кости.
Орландо провел большим пальцем по мелким зубьям.
– На черном рынке в Дин-Эйдине я отдал за нее свое годовое жалованье. И она очень помогает мне в работе. Но купил я ее не только для работы.
Обыкновенные люди не так часто становились оборотнями. Большинство из них, как и Лиска, скрывали свою двойную натуру. Тех же, кто намеренно ее афишировал, Лиса обычно избегала.
– У тебя это тоже отнимает годы? – спросила она Овчарку.
– Не знаю. Разве птицы старятся быстрее, чем люди или лисы? – Он озорно улыбнулся.
Действительно, Орландо выглядел как мальчишка, хотя и был старше Джекоба. Тот одно время тоже носил с собой ведьмин гребень. Джекоб стащил его в пряничном домике деткоежки и никогда не использовал, пока, за ненадобностью, не обменял на лошадь.
Орландо остановил взгляд на открывшихся в промежутке между домами воротах. Внутренний двор за ними сразу заставил Лиску забыть, что она находится в городе. Между овощными грядками и конюшнями рос старый бук, чья крона загораживала выходившие во двор окна дома. Орландо опасливо огляделся и провел расческой по пепельным волосам, потом снял куртку и закатал рукав рубахи. Перья пробивались на коже, словно трава весной. Лиска потрогала одно у основания.
