Вспомнив, на что пошел Нагараян из-за своего последнего пари, Мéарана предпочла не спорить. Он вполне мог спрыгнуть с кресла и сорвать с англетарской дамы одежду. Она не стала и уточнять, что значит «бакс».
— Я хотела узнать, откуда у тебя этот медальон.
Из всех вопросов, которых ожидал Дикарь, этот определенно находился ближе к концу списка. Он взял медальон и осмотрел его так, словно прежде никогда не видел. Рубиново-красный диск с желтыми аметистами, подобными языкам пламени. Крошечная бриллиантовая пыль мерцала, когда на нее падал свет.
— Это? Я снял его с мертвого воина-ньяка.
— А ты знаешь, где он взял его?
Дикарь пожал плечами.
— Эм… нет. Он был мертв.
— Ты так уверен?
— Я убил его, да? После такого они уже не встают.
— И где обитают эти ньяки?
— На какой-то захолустной планете в Выжженном регионе. Зачем тебе?
— Ты знаешь название той планеты или как до нее добраться?
Рука Нагараяна молниеносно взметнулась и схватила кожаный ремешок, на котором висел медальон Мéараны. Но Мéарану не просто так звали Быстрые Пальцы. Из ее рукава выпал нож и завис в опасной близости от левого глаза Дикаря. Дама Теффна и журналистки затихли. Сержант-амазонка отступила от стены, ее рука легла на парализатор.
На лице Нагараяна расцвела улыбка.
— Все в норме, серж. Мы с леди просто хвастались украшениями.
Он отпустил медальон Мéараны. Дикарь едва взглянул на него, но арфистка подозревала, что он успел пристально изучить его. Мужчина быстро реагировал. Он улыбнулся, как сытый кот.
— Тебе нужно смотреть глазами убийцы, — прошептал он так, чтобы слышать его могла только она. — Человек видит в твоих глазах, что ты не ударишь первой, и может почувствовать себя крутым. Я не враг и скажу тебе, вот что. Никогда не угрожай врагу. Лучше пусти его и забудь об угрозах.
Мéарана спрятала нож, а Нагараян сел в кресло. Нога вновь свесилась с подлокотника.
— Так ты тоже не знаешь, как вернуться? Не боись. Я запомнил все пути. — Он постучал по лбу пальцем. — О, погоди-ка. Уно проблемо. Память у меня в голове, а ее через пару дней снесут. Вот почему те гули… — (он имел в виду журналисток), — пришли поглазеть. Головы катятся по Лаф-ронтере, словно шары для боулинга, но когда голова такая красивая?..
— Удивлена, как ее до сих пор не укоротили, — сказала Мéарана. — Твою скромность сложно переоценить.
Нагараян захохотал и хлопнул по подлокотнику.
— Но они еще хотят знать, что стало с пояском королевы, а я им этого не скажу. А, нет, пока ты не спросила — меня не освободят, даже если скажу им. Но они устают от расспросов и уже готовы, так сказать, обрезать нити. Вот что я те скажу. Судя по ногтям, ты арфистка. Я хочу, чтобы ты спела мою историю и я остался навеки в памяти. Возвращайся завтра, когда гули сделают свое дело, и я расскажу тебе главу из стиха «Подвиг с пояском».
— А ты расскажешь мне, как найти место, откуда взялись эти медальоны?
Дикарь рассмеялся.
— Сама-то как думаешь?
Мéарана поднялась, и дама Теффна встала следом. Она поочередно обняла журналисток, пожелав им удачи с интервью.
— Та не оштанусь, чтобы этот зверь облапал меня между грудей! Моя дорогая, — сказала она арфистке, когда та подошла к ней, — должно быть, это было ужасно.
Выйдя на Джосанг-авеню, Мéарана поймала местное такси — по Бодитауну курсировали электрические открытые машины.
— Ты остановилась в отеле «Клитемнестра»? — поинтересовалась Теффна. — Могу ли я разделить с тобой такси? О, благодарствую.
Она присела на скамью возле арфистки, распахнула веер с нарисованными от руки хризантемами и быстро замахала им перед сеточкой накидки.
— Здесь ужасно сухо. Не желаешь немного лосьона? Жара вряд ли пойдет на пользу твоей коже.
— Могу представить, — ответила Мéарана. — Здесь жарче, чем снаружи.
Водитель такси только села в свое кресло и, услышав последнее замечание, хрипло рассмеялась.
— Один золотой четвертак, — сказала она, — за вас двоих.
Мéарана хотела достать деньги из кошеля на поясе, но дама Теффна ладонью накрыла ее руку:
— Па’дон, дорогая. — И сказала водителю: — Двадцать миним в венешанхайских дукатах либо три десятых от глади-ольского векселя.
Водитель скорчила гримасу.
— Я повезу вас себе в убыток, дамочки. Слишком мало валюты, чтобы поездка окупилась. Половина дуката. Векселями брать не буду.
— Половину дуката! Моя дорогая, это чрезмерно высоко. Возможно, тридцать пять миним.
Водитель призадумалась.
— Можете пройтись пешком, — изрекла она.
Теффна вздохнула.
— О, превосходно. Сорок. По рукам.
— Сорок с каждого, — добавила водитель.
Англетаранка рассмеялась.
— Ладно.
Такси оторвалось от обочины и направилось на восток.
— Так вы пришли поглядеть на заморского бика, да? — спросила водитель, пытаясь втянуть их в разговор. — Он правда такой красавец, как говорили по новостям? Неудивительно, что все хотят его «навестить». Говорят, у Дикарей выводители семени больше, чем у других биков. Это так?
— Не знаю, — ответила Мéарана. — Я пришла поговорить с ним по делу.
— Поговорить по делу, — задумалась водитель. — Так это называется в вашем мире? А откуда вы, если можно узнать?
— Дангчао, — сказала арфистка.
— Англетар, — произнесла женщина в борке.
— Никогда о таких не слышала. И где вы держите своих биков?
— Прости, — не поняла Мéарана, — ты имела в виду мужчин?
— Это галактическое слово? Похоже, что да.
— На Англетаре мы держим их в клубах, — ответила дама Теффна.
— Мы своих нигде не держим, — объяснила Мéарана.
Дама Теффна обернулась к ней:
— О, но вы не можете просто отпускать их, дорогая. Вы должны понимать различные обязанности полов. Мужчины говорят о боге и политике, иногда убивают друг друга, обычно из-за тех же разговоров. Женщины всех кормят и посмеиваются над мужчинами. Вот почему мы носим борке — чтобы они не видели, как мы смеемся.
Отважный Ход почти не зависел от туристической отрасли. Поэтому возле отеля их не приветствовал целый рой слуг и Мéарана с Теффной остались в полнейшем одиночестве. Мéарана повернулась к другой женщине и процедила сквозь зубы:
— Донован, ты растерял остатки разума?
