Англетаранка каким-то образом исхитрилась показать всю глубину уязвленной гордости, не открыв при этом ни единой части тела. Все дело в позе и тоне.
— Что, во имя Земли, ты такое говоришь?
— Что за «во имя Земли»? Кто вообще так говорит? Зачем прятаться под этим… этим шатром? Это ведь самый очевидный способ маскировки.
— По-моему, слишком очевидный, не думаешь? — сказала дама. — Ты считаешь их такими тупыми, что они не догадались бы заглянуть под капюшон?
С этими словами дама приподняла вуаль борке.
Лицо, бесспорно, женское: щеки полные и округлые, лоб высокий и гладкий, брови вразлет. И хотя рот был чуть шире, а подбородок более волевым, чем обычно у женщин, разнообразие расселившегося по Спиральному Рукаву человечества вполне объясняло подобные вариации. Мéарана едва не извинилась.
Вот только это было лицо Донована. Будь у него сестра, именно так она бы и выглядела. Или, точнее, будь у него сумасшедшая старая тетка, живущая на чердаке. С самодовольной ухмылкой Фудира Теффна ждала, что скажет арфистка.
Мéарана закрыла глаза, глубоко и медленно вдохнула.
— Во всяком случае, я сэкономила пять «баксов». А что, если бы они заглянули в «подвал»?
— Что обычно находишь в подвале? — спросила дама, вновь опустив вуаль. — Старые ржавые инструменты.
Дама Теффна дважды проверила комнату на наличие подслушивающих устройств.
— Вряд ли власти особо интересуются Теффной, — сказала она, — так что в комнате, скорее всего, нет «жучков», но я бы предпочла знать, что предосторожности оказались ненужными, чем наоборот.
Номер был одноместным, вполне уютным по меркам непритязательных путешественников, прибывших с деловым визитом. В нем были кровать, стол с монитором и голостойка. За столом — удобный стул и кресло с изогнутой спинкой. Копия местной священной книги.
Мéарана дождалась окончания проверки и выпалила:
— Как у тебя получилось?
Теффна присела на кровать.
— Ты оставила след, дорогая. Я проверила, кто заказывал билеты, и…
— Нет. В смысле… это. — Она указала на ее лицо. — Если бы я не знала Донована, никогда бы не заметила сходства.
— Ох! Они с Фудиром передали мне контроль. Что им еще оставалось делать?
— Но… Кто ты?
— Они называют меня Шелковистым Голосом. Называй меня «донна», если нравится. Так себя величают женщины с Англетара, и титул отлично подойдет на случай, если ты ошибешься.
— Итак, как ты… — Арфистка снова махнула рукой.
— Ох!.. — Донна коснулась центра лба. — Я живу в темечке, комнатушке размером с миндалину — гипоталамусе. Я контролирую эндокринную систему, регулирую базисные установки и эмоции, отвечаю за рост и половую идентификацию, управляю температурой тела, помогаю в восстановлении тканей и генерации энергии. Я — медсестра.
— Отвечаешь за половую идентификацию, — повторила Мéарана.
Донна знакомо развела руками.
— Те, кто разрезал мозг Донована, считали, что агенту может пригодиться соблазнительная сторона. Сладенькая. Вот они и получили меня.
— Ты кажешься соблазнительнее Донована, — согласилась Мéарана.
— Даже четвертый тиран Гладиолы соблазнительнее Донована. Я не имею в виду половую привлекательность. По различным причинам тут я не слишком хороша. Я о том, что умела твоя мать. Убеждать людей, заставлять их действовать по своим планам.
— По-моему, твое лицо выглядит решительным и даже красивым.
— Моя дорогая, подобное говорят женщине, когда не могут придумать лучших комплиментов. Есть такой энзим, который превращает тестостерон в эстрадиол. Некоторые жировые ткани могут изменяться, но кости остаются прежними. Удержать немного влаги, и надбровные дуги скрываются, а брови поднимаются. Кадык сглаживается из-за смещения угла хряща. Яички… полагаю, втягиваются — подходящий термин; но они никуда не исчезают. Слушай, ты и впрямь хочешь все это знать? У меня ушло несколько дней на подтягивание, разбухание и уплотнение, и это больно, даже очень.
— И вот ты здесь. Я так полагаю, ты прочла историю о Флоте Сокровищ.
— «…и Флот отбыл, — процитировала Теффна, — заполненный разнообразными чудесами Содружества; в его кораблях спали переселенцы, несущие надежду всех истинных сынов Терры. Они проложили курс к Ригель Рану и далекой Калифорнии. И хотя верный народ Содружества ждал и ждал, о них более не слышали; и в конечном итоге Содружество кануло в лету». Но когда это написали на Мире Фрисинга, Содружество давно было мертво. Почему ты думаешь, что это не просто легенда?
— Потому что ты была готова сдаться, а теперь ты здесь.
Донна пересекла комнату и принялась вертеть в руках предметы с туалетного столика.
— Думаешь, это единственная причина, почему я пришла?
— Разве нет?
— Думаешь, этот Флот Сокровищ вообще существовал?
— Это не важно.
Донна удивленно оглянулась.
— Почему?
— Важно, что в него верила моя мать и отправилась на его поиски. Помнишь сообщение, которое Софвари оставил на Арфалуне? Мы найдем ее на этом пути, есть ли в конце сокровище или нет.
— Если ты отыщешь ее, это не будет само по себе сокровищем?
Замечание удивило арфистку. Но возможно, Шелковистый Голос иначе смотрела на происходящее, чем Донован.
— Думаю… думаю, они нашли секретную дорогу в месте под названием Калифорния и надеялись создать там безопасную гавань — колонию на Окраине, подальше от зоны обитания предтеч, откуда они смогли бы нанести им удар с тыла.
— И эта секретная дорога привела их в Глушь? Во имя богов, девочка! Неудивительно, что этот район назвали Глушью! Что может быть более диким, чем подобные предположения?
— Но если Флот там… неудивительно, что мать отправилась на его поиски. А если там остались технологии старого Содружества? Нечто, способное уберечь нас от Конфедерации?
Старшая женщина вздохнула:
— Как оно уберегло старое Содружество? Слишком много надежды возложено на легенды.
Но Мéарана оставалась непреклонной.
— Разве легенда могла обмануть мою мать? Она не глупа. Должно быть, она знала нечто еще. Там есть что-то еще. Потерянная колония — покинутая, распавшаяся или вымершая, и это… — Она достала медальон. — Они как-то связаны.
— А еще Дикарь, Теодорк Нагараян.
— Да. Он знает, откуда медальоны, и завтра расскажет мне.
Донна рассмеялась, и Мéарана услышала в ее смехе отголосок Донована.
— Он ничего тебе не расскажет. Твоя мать не была глупой? Так он тоже.
— Но он сказал…
