Ей показалось, что чей-то голос произнес эти слова. На миг ей стало не по себе. А потом ее осенило, что он может прийти в ярость.
В конце концов, ни один мужчина не желает быть обманутым. Ведь по сути дела она одурачила его. Да-да, именно это она и сделала.
«Неправда! — мысленно оправдывалась Йола. — Я не нарочно. Так вышло».
И все же она понимала, что маркиз, возможно, не очень обрадуется, когда обнаружит, что Мария Тереза, владелица замка Богарне, и Йола Лефлёр — одно лицо.
«Он все поймет», — убеждала она себя.
Ее лучезарное счастье омрачало облако, которое зовется страхом.
Оно не было грозным, не поглощало ее, как в тот день, когда ей было сказано, что она должна выйти замуж за маркиза. И все же оно нависло над ней.
Небольшое темное пятнышко на фоне сияющего света. По мере приближения к Ланже оно разрасталось с каждой минутой, пока не превратилось в суровый, осуждающий взгляд маркиза.
То, как он смотрел на нее сегодня утром, то, что сказал, — ей показалось, будто он вознес ее до самого солнца.
И вот теперь ее охватил страх, хотя она и пыталась уверить себя, что не стоит поддаваться панике.
Наконец поезд прибыл в Ланже, и Йола поняла: она так спешила покинуть Париж, что забыла дать бабушке телеграмму и известить о своем прибытии. Поэтому за ней не прислали карету, которая довезла бы ее до замка.
Впрочем, Йола была знакома с начальником станции, и, когда объяснила ему, что в спешке забыла дать бабушке телеграмму, начальник раздобыл для нее экипаж. Ее багаж поместили на временное хранение в его конторе, откуда его должны были забрать слуги.
В Париже было пасмурно, казалось, вот-вот пойдет дождь, но все обошлось. Здесь светило яркое солнце, и Йола решила, что это добрый знак.
«Все будет хорошо, главное, что маркиз меня любит, — поздравляла она себя. — Любит столь горячо, что готов пожертвовать ради меня замком».
Она снова вспомнила о том, как тепло он отзывался о ее отце. И вот теперь, оглядываясь назад, она вспоминала разные мелочи, свидетельствовавшие о том, как отец заботился о ее будущем.
Он всегда мечтал о сыне, о наследнике, и ни за что не отдал бы ее во власть какого-нибудь охотника за приданым.
«Отец любил меня, — подумала она. — Лео он тоже любил».
Нетрудно вообразить, как он строил планы, мечтая соединить их.
Она не сомневалась: по окончании траура после смерти матери замок вновь наполнился бы голосами гостей и друзей, которые были изгнаны отсюда много лет назад.
И тогда, выждав удобный момент, отец пригласил бы Лео погостить у них, чтобы они познакомились друг с другом.
«Да-да, он бы так и поступил, мой милый папочка, — мысленно обратилась к отцу Йола. — Но так, наверное, даже лучше, ведь мы могли не понять, как сильно мы любим друг друга».
Карета пересекла Луару, потом Эндр, и теперь катила по зеленым лугам, пестревшим весенними цветами, в направлении их владений. Вскоре из-за поворота показался замок, озаренный солнечным светом.
Силуэты башен четко вырисовывались на фоне зеленого леса, и казалось, что стены, сложенные из белого камня, парят над террасами садов.
Он был прекрасен, как замок фей. На глаза ее навернулись слезы, и она вспомнила, как маркиз назвал ее Спящей красавицей из сказки.
И вот теперь она проснулась и поняла, что отец был прав, говоря, что замок создан для любви.
— Я подарю Лео счастье. У нас будет много детей. Этот замок никогда не будет холодным и пустым, как в дни моего детства.
Лошадь неторопливо цокала копытами по пыльной дороге, с каждой минутой приближая ее к дому. Йола подумала, что сегодня он смотрится так, будто в любое мгновение может взмыть в ярко-синее небо и превратиться с мираж.
Затем она сказала себе, что ей нечего опасаться. Замок настоящий. Стоит там, где стоял уже много веков. В его стенах она дождется приезда Лео, который все поймет.
Тем не менее, когда экипаж въехал в позолоченные кованые ворота и остановился у крыльца, в ее груди защемило от страха.
Карета застыла на месте, и слуги выбежали ей навстречу через парадные двери. На лице старого камердинера было написано удивление.
— Мы не ожидали вашего приезда, мадемуазель, — сказал он с легким укором.
— Знаю, — улыбнулась ему Йола, — я была вынуждена уехать из Парижа чуть раньше намеченного времени.
Она пыталась придумать правдоподобное объяснение столь поспешному бегству из столицы, и перед тем, как вошла в гостиную, предлог был найден.
— Йола, дитя мое! — воскликнула старая графиня. — Почему ты не сообщила нам о своем возвращении?
— Для меня самой это было неожиданностью, бабушка. Там заболел один из домочадцев, и мне было неловко стеснять их. В общем, я решила уехать.
— И правильно сделала, моя дорогая, — одобрительно отозвалась старая графиня. — Однако мне неприятно, что, когда ты прибыла на станцию, там не оказалось для тебя кареты. Надеюсь, горничная, которая сопровождала тебя, осталась ждать следующего парижского поезда?
Йола оставила этот вопрос без ответа, не желая больше лгать, тем более что бабушка, не заметив ее молчания, добавила:
— Кстати, я даже рада, что ты вернулась. Я как раз собиралась отправить тебе телеграмму, чтобы ты возвращалась.
— Телеграмму? Почему?
— Потому что я только что получила телеграмму от маркиза, — пояснила бабушка. — В ней он спрашивал, можно ли ему приехать в замок сегодня вечером. — Йола изобразила удивление. Бабушка продолжала: — Даже представить не могу, зачем ему понадобилось приезжать к нам на две недели раньше назначенного срока, но, даже будь у меня возможность ответить ему отказом, я бы никогда на это не решилась.
— Разумеется, бабушка, — согласилась Йола. — Но у нас совершенно нет времени пригласить гостей, чтобы устроить прием в честь его приезда.
Йола пыталась говорить непринужденно и держалась так, как ожидала от нее бабушка. Но в душе она знала: на самом деле, ей здесь никто не нужен. Она хотела остаться с Лео наедине.
Она подошла к окну и подумала, с каким удовольствием проведет его по замку, в котором он жил в детстве. Интересно, заметит ли он, как они с отцом его усовершенствовали?
Конечно, они могли позволить себе немногое, поскольку любая мелочь вызывала у матери возражение или отпор. Но все же им удалось извлечь на свет божий старинные вещи, отчего, по мнению Йолы, замок стал еще прекрасней. И вот теперь она с волнением говорила себе, что нужно еще столько всего сделать, в чем Лео мог оказать ей помощь.
В комнатах, которые были заперты, пока была жива мать, вновь распахнутся двери. Все спальни будут заново отделаны, а в столовой она повесит новые шторы.
