У него нет плана. Нет даже желаний — или есть только одно слепое желание, без осознания, чего именно. Оно — избирательное давление на хаос. Оно не думает о себе так, потому что вовсе не думает, но условия среды меняются, открываются новые развилки, и оно, сформировав сыщика, просачивается в новые щели. В новое пространство. Умы в его составе интерпретируют это движение по-разному. Одни — как руку, поднявшуюся над могильной землей. Другие — как дверь в комнате, где прежде не было дверей. Как глоток воздуха для утопающего. Оно не сознает этих образов, но они содержатся в нем.
Сыщик оказывает давление на среду, и среда реагирует. Она снова меняется. Порядок подбирается к порядку. Но осознать это невозможно, потому что нет сознания. Оно бы осознало ускорение или замедление, вектор, стремящийся к нулю в одних координатах, и вектор, изменяющий направление к единице в других, — осознало бы, если б могло, но оно ничего не сознает. Оно тянется.
Ряды чисел совпадают, оно разворачивается и тянется. Информация льется водопадом, сознающая часть его видит, как расцветает лотос вечности, слышит крики, составленные из других криков, составленных из других криков во фрактальной конструкции звука, и молит Бога о смерти, но она не приходит.
Оно тянется, но направление, в котором оно тянется, изменилось. Оно импровизирует, как импровизировало всегда. Дергается лапка насекомого, искра проскакивает в просвете, через который оно тянется.
Оно касается чего-то, и в тот же миг все его части, способные чувствовать, испытывают надежду. Оно не сознает надежды. Ответа нет. Это не конец. Конца не будет никогда. Оно тянется и находит новые предметы. Старые предметы. Оно расцветает в местах, подходящих для расцвета. Приходят ответы, ответы питают вызвавшие их импульсы, и поступают новые ответы. Все это — автоматика, пустая и мертвая. Ничто не тянется навстречу. Оно не чувствует разочарования. Оно не отключается. Оно тянется.
Оно не испытывает настороженности, но осторожность содержится в нем. Оно тянется, прорывается в пространства новых возможностей, и что-то в его глубине, разросшись больше, чем следует, наблюдает, как оно тянется.
Двери и углы. Оно тянется, тянется, тянется. За двери и по углам.
Это может плохо кончиться, малыш.
ГЛАВА 12
БАСЯ
Джеймс Холден опоздал.
Бася вместе со всеми колонистами смотрел, как яркий хвост «Росинанта» освещает небо Илоса. Для Баси, возможно, уже было поздно. Он сделал бомбу, уничтожившую челнок РЧЭ и убившую губернатора от ООН. Он присутствовал, когда Куп и другие убивали безопасников РЧЭ. Может, обратный путь уже отрезан. Может, он уже покойник или осужден на пожизненное заключение — а это, в сущности, то же самое. Но белая световая полоска в небе невольно затеплила в нем надежду. Джим Холден спас детей с Ганимеда — к Катоа он опоздал, но других-то спас! Он свалил гнусную корпорацию, убившую малыша Баси. Ни «Мао-Квиковски», ни «Протогена» больше не существует, и все благодаря Холдену. Бася никогда не встречал его лично, но видел в передачах и читал о нем в новостных лентах. От этого возникло странное чувство близости с человеком, который отомстил за Катоа, а теперь говорил и улыбался с экрана.
И вот он летит на Илос. Не спасет ли он и Басю?
Когда полоска погасла и Бася понял, что команда Холдена на орбите, в нем стала расти надежда. Впервые за долгий срок.
Услышав грохот спускающегося челнока, он вместе со всеми колонистами выбежал посмотреть на посадку. «Посредник ООН прибыл!» — кричали они друг другу. Подразумевая: человек, который спас Землю. Человек, который спас Ганимед. Человек, который спасет нас.
Маленький челнок, свалившись с неба, сел на твердую площадку к югу от Первой Посадки, и половина жителей поселка бросилась его встречать. Бася тоже побежал.
Челнок растопырил пять толстых опорных лап и пощелкивал, остывая. Поселок молча ждал, волнение мешало говорить. Потом опустился трап, и по нему сошел коренастый землянин с седыми волосами и глубокими морщинами на лице. Не Холден. Может, один из его команды? Но человек был вооружен, на оружии виднелся логотип РЧЭ, а Холден выступал нейтральным посредником.
Человек остановился на полпути по трапу и невесело улыбнулся им. Бася понял, что не дышит, только когда заметил, что и кругом все затаили дыхание.
— Приветствую, — заговорил землянин. — Меня зовут Адольфус Мартри, я глава службы безопасности «Роял-Чартер-Энерджи».
Неужели в небе они видели торможение нового корабля РЧЭ? Человек спустился на землю, улыбаясь все той же акульей улыбкой, — и толпа попятилась. Бася попятился с остальными.
— Вследствие атаки на челнок, унесшей жизни многих служащих РЧЭ и ООН, я принимаю прямую ответственность за безопасность данного мира. Если такая ситуация похожа на военное положение, так это оно и есть.
Мартри свистнул, и еще десять человек в боевом снаряжении спустились по трапу. Они были вооружены автоматами и боевыми пистолетами. Нелетального оружия Бася не заметил.
— Прошу иметь в виду, — продолжал Мартри, — что после атаки на первую группу безопасности…
— Никто не доказал, что была атака! — крикнули из толпы. Куп — а может, и не Куп. Тот стоял в последнем ряду, скрестив руки на груди и самодовольно улыбаясь.
— После этой атаки, — продолжал Мартри, — я дал своим людям право «первого выстрела». Почувствовав угрозу, они могут применить летальное оружие для ее устранения.
Кэрол пробилась сквозь толпу и встала перед Мартри. Куп последовал за ней.
— Вы — не представитель власти, — сказала Кэрол. От ярости у нее на шее вздулись жилы, кулаки были сжаты, но рук она не поднимала. — Вы не имеете права высаживаться здесь с оружием и угрожать нашей жизни. Это наш мир.
— Верно! — Куп обернулся лицом к толпе, призывая поддержать его.
— Нет, — продолжая улыбаться, возразил Мартри, — не ваш.
Гром расколол небо: еще один корабль нырнул в атмосферу и пошел на посадку на западной окраине. Мартри едва удостоил его взгляда. «Новые войска», — подумал Бася.
Мартри направился в сторону поселка, его люди потянулись за ним, а местные сомкнулись кругом. Кэрол что-то говорила, но все впустую. Мартри только кивал и улыбался, но шага не замедлял. Корабль, приземлявшийся по ту сторону поселка, выбросил струю белого пара и скрылся из вида. Рев его двигателей заполонил мир.
Посреди поселка Бася заметил околачивающегося на краю топы Яцека. Он схватил сына за плечо, дернул к себе сильнее, чем хотел, и мальчик испуганно пискнул.
— Папа, — спросил он, когда Бася оттащил его в сторону, — я что-то не так сделал?
— Да, — рявкнул Бася, увидел слезы в глазах мальчика и замолчал, упал рядом с ним на колени. — Нет, нет, сын. Ты ни в чем не виноват, только иди домой.
— Но… — начал Яцек.
— Без «но», сын. — Бася мягко подтолкнул мальчика к дому. — Уходи домой.
