Память возвращалась так же неохотно и медленно, как разматывался спеленавший меня кокон. Выпростала левую руку — вспомнила, как в комнату мужа направилась. По пояс из свертка выбралась — его светящаяся от хищной крови фигура в голове всплыла. Ноги из плена вызволила — осознанием собственной глупости осенило. Не подумать, что организм вряд ли полностью восстановился после перенесенного накануне испытания, было действительно глупо.
Я спихнула на пол лишние предметы, села, прислонившись спиной к изголовью, и потерла пальцами виски. По всему выходило, что, попытавшись помочь Грэгори, я потеряла сознание, после чего он перенес меня в мою спальню и зачем-то завернул во все попавшиеся под руку тряпки. На миг стало обидно, что даже в такой ситуации он не захотел поделиться своей территорией. Но это абсурдное чувство тут же сменилось горячей благодарностью — мысль проснуться в одной постели с супругом вызвала откровенную панику. Тем более в таком неприглядном виде. Я пощупала сбившиеся в птичье гнездо волосы и брезгливо поморщилась.
Вслед за размышлениями о помятом после ночных похождений лице накатила волна испуга — я вскочила и заозиралась по сторонам, но ничего, что могло бы показаться мужу подозрительным, не увидела. Взгляд зацепился за записку, я машинально протянула к ней руку, но скользнувший по коже ключик заставил резко передумать. Почерк на бумажном треугольнике принадлежал Брэмвейлу, но рисковать приобрести еще какое-нибудь сомнительное украшение я была не готова.
От сомнений и борьбы между любопытством и страхом меня избавила бесцеремонно ввалившаяся в спальню кайра.
— Обед уже, а она все валяется! — не затруднив себя приветствием, пробурчала она, водружая на столик у окна поднос.
— Хайда, откуда записка? — спросила я, указав рукой на тумбу.
— Хозяин оставил, — пожала плечами она.
Уточнив, видела ли она это своими глазами, и получив положительный ответ, я выпроводила кайру на кухню за чем-нибудь посущественнее булочек и развернула послание:
«С добрым утром, хрупкая моя!
В следующий раз слушай, что тебе говорят. Пей ирис
[45]
(цвет у него странный, зато вкус довольно приятный) и постарайся не вставать. Дождись меня к ужину — надо поговорить.
И спасибо!
Г. Б.»
Только-только прочитанные слова вдруг вспорхнули с листа, рассыпались облачком черной пыли, тут же переплавившимся в объемную полупрозрачную руку. Призрачная конечность согнула четыре пальца, погрозила мне указательным, им же беззвучно постучала по граненой пробке графина и растаяла.
То, что Грэгори не поленился создать иллюзию, а они давались ему не так уж легко, говорило, что зеленое нечто действительно лучше выпить. Зелье оказалось кисловатым и приятно холодило горло. После пары бокалов, ощутив значительный прилив сил, я сообразила, что до вечера мужа не будет дома, и уже привычно заглянула в его комнату. Однако ни найти улетевший ночью куда-то в сторону шкафа кусок фасвара, ни еще раз открыть тайник мне не удалось. Да и времени не оставалось — в Латии у меня была назначена встреча.
Девушка, сидевшая напротив меня на поваленном дереве, мало напоминала то облако оборок, что порхало вчера вокруг Коллейна. В брюках, мужского покроя блузке и с затянутыми в косу кудряшками она выглядела гораздо старше. А может, виной тому было серьезное, сосредоточенное выражение лица или тяжелый взгляд. Соэру легко можно было счесть моей ровесницей. А кузен, хоть и родился за два года до меня, рядом с любимой так счастливо улыбался, что казался совсем мальчишкой.
— Кардайл сказал, вы хотели поговорить, лэй Брэмвейл? — первой нарушила неловкое молчание лэй Жозир.
— Эри, что за официоз? — тут же возмутился перебиравший пальчики возлюбленной Дайл. — Кто так с родственниками разговаривает?
— С гипотетическими? Любой наделенный хоть толикой благоразумия! — отозвалась Соэра, высвободив кисть и шлепнув кузена по руке.
— С будущими! В самом ближайшем будущем! — уверенно поправил он и обвил талию Соэры рукой.
Та покраснела, но отбиваться не стала.
Я невольно улыбнулась — парочка выглядела так мило и трогательно, что, наверное, я предложила бы помощь, даже если бы один из влюбленных не был частью моей семьи.
— Насчет ближайшего будущего я не уверена, — начала я и, получив в ответ злой взгляд Кардайла, продолжила: — Но не вижу повода соблюдать формальности. Эльзы будет вполне достаточно.
— Эри! — согласно кивнула Соэра. — Так чего ты хотела?
— Причин для разговора у меня две. Вернее, даже три, но последняя — знакомство с той, что очаровала моего бестолкового братца, — могла бы и подождать. — Я помедлила, раздумывая, с чего начать, и, выбрав более приятную тему, продолжила: — Дайл сказал, что у тебя дар?
— Какой дар? — осторожно уточнила она.
— Птичка, Эль не из болтливых, — достаточно громко, чтобы я услышала, шепнул на ушко любимой кузен. Та пихнула его в бок локтем и неохотно призналась:
— Да, у меня есть способности к магии. И что?
— Это же замечательно, — не удержалась от восторгов я.
— Смотря с какой стороны, — буркнула чародейка.
— Почему же тебя учиться не отправили?! — возмутилась я. — Вот уж не думала, что Мисталь такой тиран.
— Дядя Мист хороший, — возразила Соэра. Наверное, на моем лице слишком явно отразилось недоумение, вызванное подобной характеристикой, потому что Эри продолжила: — Он мне только добра желает. Как ты думаешь, что будет, если все узнают обо мне правду?
— Получишь образование, интересную работу, — с готовностью озвучила версию я.
— Получу очередь из желающих совместно заняться продолжением рода, — скривившись, поведала Эри. — Я и так, как родственница сильного чародея, на брачном рынке не в последних рядах.
— Но маги же имеют право… — начала я, но Соэра, не дав договорить, продолжила:
— Я в детстве в Ольте жила и часто встречала одну пожилую чародейку. У нее на руках не было ни одного чистого кусочка — до самых ногтей кисти были эстами разрисованы. Пятью — она трижды овдовела и дважды развелась.
— И что? — Я тоже знала одну любительницу брачных церемоний и не видела в этом ничего ужасного.
— Я с ней однажды разговорилась. — Соэра помолчала, словно подбирая слова. — Она сказала: больше всего рада тому, что у нее нет дочери. Только сыновья, пятеро, по одному от каждого мужа. — Я кивнула, побуждая Эри рассказывать дальше. О том, что метки не исчезают после развода или смерти супруга только при наличии общих детей, я, разумеется, знала. — Они просто передавали ее друг другу, а кто не захотел — «случайно» оступился на лестнице, или упал в разлом, или от неведомой болезни к предкам отправился.
— Но почему? — воскликнула я.
