– Такое впечатление, что вы проделали морское путешествие через Атлантику только для того, чтобы меня критиковать.
Темные брови взлетели вверх.
– Это не критика, а констатация факта. Я занимаюсь фактами. В данном случае они таковы: ткани на окне тяжелые и плотные и на них остаются идеальные следы, как на мягком песке. Когда вы вальсировали с падающими портьерами, вы одновременно кружились в танце с привидением. Я имею в виду мужчину, который убил мадам Софи.
– Значит, это был мужчина? – воскликнула я.
– Высокий, ростом более шести футов. Руки (по крайней мере, левая) изуродованы артритом – правда, не слишком сильным, чтобы помешать быстро кого-нибудь задушить. Он так бесшумно передвигался в темноте, потому что обернул туфли фланелью. На нем была свободная черная одежда, также из фланели: я нашел маленькие катышки, которые оставляет эта материя. Они есть на ковре, половицах и особенно на бархатных портьерах – к их ворсу цепляются нитки и прочий мелкий мусор.
– Он специально так оделся, чтобы убивать, оставаясь невидимым!
– Он специально так оделся, чтобы обманывать. Этот человек мог быть сообщником медиума – да и был им, иначе бы не выбрал такой наряд. Что касается убийства, то я пока не могу сказать, что именно заставило его убить свою партнершу. Правда, не исключено, что убил не он. – Мистер Холмс оторвал взгляд от портьер и, нахмурившись, посмотрел на крошечный блокнот и карандаш, которые я извлекла из кармана. В данный момент я записывала детали.
– Вы всегда так прилежно делаете записи?
– Конечно, – удивилась я.
– И вы всегда носили это пальто?
– Нет, оно новое.
– Значит, и подражать мисс Хаксли вы тоже начали недавно. Я понятия не имел, что вы так восхищаетесь ею.
– Ничего подобного! – Меня переполняло возмущение. – Она – типичная англичанка, и у меня нет с ней ничего общего.
Детектив слегка улыбнулся:
– Разумеется. Восхитительная мисс Хаксли совершенно оригинальна. Я бы даже назвал ее богемной, но это оскорбило бы ее веру в то, что она никогда не выходит за рамки общепринятых условностей.
– Я считала, что вы восхищаетесь Ирен.
– Да будет вам известно, что у меня нет ни времени, ни склонности восхищаться женщинами.
– Что касается Нелл, то, несмотря на ее попытки быть полезной, она вопиюще несовременна.
– К счастью! Особенно любопытно, что она так мало знает о себе самой. Она столь отважна именно потому, что слишком многого боится. – Он издал лающий смешок, и в этом звуке было что-то механическое. – Никогда не забуду ее довольно трогательные попытки флиртовать со мной, когда я маскировался и был в особенно непрезентабельном обличье. Она сделала это ради спасения своих друзей. На такое мог бы отважиться Уотсон, будь он женщиной. Преданность, – тут прославленный детектив посмотрел на меня строго, как школьный учитель, – самая возвышенная из добродетелей.
– Я преданна в первую очередь своим читателям.
– Гм-м. Интересно, что они – индивиды, наиболее удаленные от вас. – Он снова перевел взгляд на портьеры.
– Как вы определили рост и физическое состояние мужчины, который стоял за портьерами? – спросила я.
– По размеру следов на ковре. А еще на портьерах, довольно высоко, имеется отпечаток руки. По-видимому, пальцы были скрючены, словно он намертво вцепился в бархат, и вмятины глубокие. Сообщник нервничал даже чересчур для человека, постоянно занимавшегося манипуляциями во время спиритических сеансов. Поэтому, как я предполагаю, он с самого начала знал, что произойдет убийство.
– Откуда вы знаете, что он нервничал?
Холмс снова улыбнулся.
– Бархат фиксирует эмоции тех, кто к нему прикасается. Влажные пальцы или ладони оставляют идеальные отпечатки на ворсе. Однажды я узнал это от коллеги – точнее, от конкурента.
– Я думала, вам нет равных. – Меня поразило, с какой легкостью надменный англичанин признал существование другого специалиста.
– Равных нет, но есть соперники. Например, полиция, которую возмущает, что простой любитель выше нее в профессиональном плане. – Покачав головой, он окинул взглядом сцену преступления. – Если бы я пошел в полицию Нью-Йорка и попросил высказать их предложения о данном случае (чего я никогда не сделаю), они бы, несомненно, попотчевали меня измерениями известных душителей по системе Бертийона
[39]
. Совершенно не учитывая, что наш душитель был любителем.
– Измерения Бертийона?
– Система, изобретенная совсем недавно одним французом. В ней используются циркули и кронциркули, чтобы идентифицировать преступника с помощью огромного количества бессмысленных измерений его тела, включая череп. Как будто то, что внутри головы, менее важно, чем ее размеры! Конечно, в основном это чушь – за исключением тех случаев, когда идентифицируют человека, измерения которого уже были зафиксированы раньше. Однако и тут нет никаких гарантий от ошибки. Поскольку система громоздка и отнимает удивительно много времени, ее так полюбила полиция во всем мире.
– Я никогда не слышала о таком методе, – призналась я.
– И, надеюсь, о нем никто не услышит в будущем. А вот если бы мы могли устроить так, чтобы преступник нервничал на месте преступления и соприкасался с бархатом, то получили бы превосходный научный метод, с помощью которого можно было бы выявить убийцу. Дело в том, что, как я заметил, узоры из завитков на коже кончиков пальцев удивительно разнообразны. Кажется, в Индии и Японии были сделаны попытки систематизировать это явление. Я намерен провести эксперимент с собственными пальцами, когда вернусь на Бейкер-стрит, где у меня имеется соответствующее оборудование.
А теперь, – он снова бросил взгляд на портьеры, – имеет смысл исследовать сомнительный театральный мир. Именно там создаются дешевые иллюзии, начиная с вульгарного шоу и заканчивая возвышенным общением с духами усопших.
Меня пробрала легкая дрожь. Может быть, дело было в том, что я стояла на пороге, на самом сквозняке. Или в этом мистическом месте, где произошло убийство, действительно обитали духи усопших?
– Если бы можно было вызывать души мертвых, – заметила я, – то дела, которые вы расследовали, вызвали бы целый хор призраков.
– Меня никогда не пугали мертвые, мисс Кокрейн. А вот то, что совершили и еще могут совершить живые, действительно пугает.
Англичане! Бесстрастные и холодные, как рыбы, все без исключения – а этот особенно. И все же теперь мне известно, что я ищу высокую и гибкую тень, какого-то человека, который, возможно, когда-то выступал, пока у него не начался артрит. А затем он применил свои таланты в мошенничестве и в итоге задушил свою работодательницу. Совершил ли он злодейство по какой-то причине, известной лишь ему, или же у него большие планы, и последует еще не одно убийство?
