Мы обошли вокруг конструкции, изображавшей огромного слона. Шкура была сделана из олова, на спине покоился балдахин.
– Тут, должно быть, двенадцать этажей, – прикинула я.
В передней части слона размещались табачная лавка и диорама.
– Ты любишь сигары? – спросила я Квентина. Несомненно, ему полагался какой-то сувенир на память об этом дне.
– Ты хочешь сигару? – с подозрением уточнил он.
– Нет. Но Ирен их курит.
– Тогда давай купим ей маленький подарок!
– Замечательно! Она так удивится.
Квентин тут же купил одну штуку и положил в нагрудный карман. Теперь оба кармана у него топорщились: в одном лежали мои перчатки, во втором – сигара для Ирен.
В другой ноге слона обнаружилась диорама острова. При виде нее я задохнулась от восторга, и мы сразу же заплатили по десять центов за билет, чтобы войти внутрь. Как говорилось в брошюре, окружность ноги слона составляла шестьдесят футов. Увы, экспозиции не хватало художественных достоинств парижских панорам. Я так и сказала Квентину, едва мы вышли.
– Америка – молодая страна, – пожал он плечами. – Дай ей время.
Затем мы поднялись по винтовой лестнице в задней ноге слона и осмотрели несколько гостиничных номеров и магазин сувениров, где Квентин купил мне шифоновый шарф с изображением слона. Поднявшись еще выше, мы полюбовались видом, открывавшимся из глаз могучей фигуры.
– Вот уж никогда не думала, что попаду внутрь слона, – сказала я.
– Я тоже. Пойдем. Тут еще много всего.
– Много?
В ответ Квентин повел меня на железнодорожную станцию.
– Значит, мы уезжаем, – заключила я, сама удивляясь разочарованным ноткам в своем голосе. – Ты же говорил, что тут много всего.
– Этот поезд никуда не идет, – ответил он с загадочной улыбкой, снова покупая билеты по десять центов.
И я почувствовала себя ребенком, которому не нужно ни о чем беспокоиться. Правда, в детстве я никогда не была в таком месте, как Кони-Айленд. По-видимому, это и означает развлекаться? Наверное.
Железная дорога и впрямь оказалась очень странная. Открытые вагончики стояли на деревянных путях, как вагонетки в шахте. В них сидели по двое в ряд. Как только мы уселись, я увидела, что мы находимся на вершине длинного спуска. Надпись гласила: «Американские горы».
– Квентин…
– Это увеселительная поездка, тебе понравится.
– Но спуск вовсе не выглядит веселым.
Я вспомнила глубокие альпийские долины, которые однажды пересекла в поезде, – тогда я ехала к Ирен в Прагу. От ужаса у меня ногти впивались в ладони! Я никогда никому не рассказывала об этом.
Мне также вспомнилось, как мы с Квентином возвращались из Праги поездом в вынужденном уединении купе. Теперь у нас были совсем другие отношения. Мы стали осторожнее и питали более глубокие чувства друг к другу. Возможно, первое явилось следствием второго.
Он улыбнулся, взглянув на мое серьезное лицо:
– Предполагается, что пассажиры должны развлекаться.
– Многие вещи, которые считаются веселыми, на самом деле просто опасны, – возразила я назидательным тоном гувернантки, но тут странный поезд тронулся с места. Мы понеслись вперед с устрашающей скоростью – вниз, вниз, – а потом вверх. Поезд мчался, как бы поднимаясь в гору, пока нас не остановила сила инерции. Там нам пришлось выйти и подождать, пока служители переведут вагоны на высшую точку второго пути.
Мы снова заняли свои места: другого способа спуститься просто не было! Квентин взял меня за руку и стиснул ее.
И мы устремились вниз, а потом опять вверх, пока вагончик не остановился.
Наконец мы снова стояли на своих ногах, наблюдая за очередью из тех, кому не терпелось совершить жуткую поездку.
– Да, это покруче скачки галопом на арабском скакуне, – заметил Квентин.
Я ничего об этом не знала, но не сомневалась, что он, по крайней мере, получил удовольствие.
– А как насчет чертова колеса? – осведомился мой спутник.
Я посмотрела в ту сторону, куда он указывал. На фоне неба вырисовывалось огромное колесо, походившее на двигатель парохода, только во много раз больше. На нем болтались кабинки, напоминавшие брелоки на браслетах какого-то гиганта. В них сидели несчастные люди.
– Чертово колесо? Вот это?
– Самое большое из всех, что я видел, – с удовольствием подтвердил Стенхоуп.
Меня его замечание отнюдь не успокоило, но мне не хватило духу разочаровать Квентина.
Нелли Блай в сумасшедшем доме? Нелл Хаксли на чертовом колесе в небе? Колесо, на котором мучили святую Екатерину! По-видимому, именно на таких штуках пытали католических святых – обычно женщин, девственниц и мучениц. Ну что же, рискнем!
– Если ты сомневаешься, Нелл… – начал Квентин.
И это решило дело. На один день я отброшу все сомнения – как Ирен, когда она прорвалась в «Дельмонико», где мы застали Пинк наедине с Квентином.
Нужно быть храброй, как Ирен. Как Пинк.
Я посмотрела на огромный круг в небе. Когда мы там окажемся, то не сможем сойти, пока нас не выпустят. Ситуация выйдет из-под контроля. Я стану пленницей, но на этот раз по собственной воле.
Я решительно кивнула, и Квентин купил билеты.
Тут сомнения набросились на меня, как демоны, и начали грызть. Зачем только я согласилась? Но вот же: другие пары со смехом ждут своей очереди прокатиться. Наверное, это весело. Но ведь я не смогу сойти! Зато кабины открытые. Никакой разницы; все равно что попасть в запертую коробку! Зато со мной поедет Квентин. Но я все-таки буду одна!
А потом нас поместили в одну из этих раскачивающихся коробок. Я надела на локоть ручки сумочки и прижала к себе зонтик.
Кабина дернулась вверх, затем остановилась, и это повторялось до тех пор, пока не были заполнены все места. Мы раскачивались на самой верхушке колеса. Я снова видела сверху весь остров, и мне начинал нравиться этот взгляд с высоты птичьего полета.
Потом, подобно поезду на американских горках, колесо нырнуло куда-то за край света, и я по-настоящему испугалась, что сейчас вылечу из кабины, – и тогда либо разобьюсь о землю, либо улечу в небо.
Я начала кричать и умолкла, только увидев какое-то сооружение на земле… потом оно исчезло у нас за спиной… и снова мы за краем света, и вот уже падаем с какого-то невидимого утеса, и шляпа слетает у меня с головы.
Я невольно потянулась за шляпой и соскользнула с сиденья.
Рука Квентина легла мне на плечи и мягко усадила на место. Я перевела дух и снова закричала. Шляпа хлопала полями у меня перед глазами, как огромная синяя летучая мышь…
