И кто же сделает это лучше, чем предприниматели? Каждый раз, посещая Предпринимательский центр Брэнсона в Южной Африке, я уезжаю с таким чувством, словно только что побывал в эпицентре надежд всей планеты. Чтобы создать собственный бизнес, эти молодые люди преодолели все мыслимые и немыслимые преграды. Встречаясь с ними, я всякий раз испытываю едва ли не робость, когда вижу, насколько яростно они работают над тем, чтобы поднять свои семьи, свои общины, свою страну. И речь не только о деньгах или «собственных интересах». Речь идет об экономической свободе для всех вокруг. Сейчас, когда во всем мире разворачивается экономический кризис, нам есть чему поучиться у них – уж поверьте мне! Именно поэтому я подумал, что есть смысл начать эту главу несколькими высказываниями этих поразительных ребят. Да и вся глава будет посвящена людям, которые изменяют образ нашего мышления и нашей жизни. Но сначала несколько слов о том, как я сам ступил на этот путь.
Когда мне стукнуло пятнадцать, я решил, что с меня хватит обязательного образования, что мне нужно шагнуть в мир – и получать образование от самой жизни. В возрасте восьми-девяти лет я уже был предпринимателем, хотя вряд ли когда-либо слышал это слово, а если бы и слышал, не смог бы его написать из-за моей дислексии. Вполне возможно, что дислексия и подтолкнула меня к предпринимательству, потому что инстинктивно я понимал: мне никогда не сдать экзамены и не стать нормальным профессионалом – скажем, юристом, как мой отец и мой дед. Я никогда не стану учителем, врачом или банкиром – во всяком случае, в те годы я именно так и думал. Значит, лучшим вариантом для меня были бы хорошие идеи, умные схемы для построения бизнеса – то, что не требовало бы формального образования.
Моя мама ласково-снисходительно называла это «Рики-схемы для делания денег». Увы, часть этих схем была обречена на провал. Как прикажете заниматься разведением волнистых попугайчиков, когда вас отправляют в частную школу? Другой вариант: перекопать половину семейного участка, чтобы посадить рождественские елки (значит, уже тогда я вкладывал в будущее – ведь елке необходимо от трех до пяти лет, чтобы вырасти до нужного размера). Прекрасная идея – но кто будет охранять саженцы от кроликов, когда тебя нет поблизости, а ушастым мародерам мягкая и сочная рассада очень по вкусу?
Еще более странными могли показаться амбиции в области журналистики – если речь идет о человеке, для которого написать правильно хотя бы одно слово уже представляет проблему. Отчасти это подпитывалось моим желанием убедить людей вслух говорить о проблемах 1960-х: война во Вьетнаме, расизм, вопросы секса и так далее. В моих журналистских устремлениях меня укрепила неожиданная победа на конкурсе сочинений. Я был удивлен более других даже самим фактом моего участия – но мои родители всегда учили меня верить в свои силы. И получить заветный приз – это была не шутка. Значит, я могу писать! Но… приз или не приз, вряд ли какая-то из серьезных газет примет на работу пятнадцатилетнего репортера. И тогда мы с одноклассником Джонатаном (Джонни) Голланд-Джеймсом сделали свой собственный журнал – общенациональный журнал для школьников! Это был дерзкий план для школяра без денег, без офиса и – самое главное – даже без пишущей машинки. Ни секунды не колеблясь, я стащил у мамы приличных размеров сумку с мелочью и устроился у таксофона в главном холле нашей школы (эта точка и стала моим офисом). Бросая монетки в прорезь автомата, я договаривался о размещении рекламы, которая позволила бы нам покрыть расходы на печать, убеждал владельца типографии сделать необходимую работу в кредит, до тех пор пока не поступят деньги за рекламу, да еще и названивал успешным или просто интересным людям на предмет интервью. Если бы я знал обо всех «засадах», ямах и подводных камнях, с которыми нам предстояло столкнуться, то моей жизнерадостности могло и поубавиться, но я был полон уверенности в том, что могу это сделать. Моим первым шагом стала разработка бизнес-плана – он до сих пор хранится у меня. В нем был список всех людей, с которыми необходимо было войти в контакт: от розничных торговцев и типографщиков до авторов и рекламодателей. Я рассчитал потенциальные прибыли, возможные убытки – и в отдельной колонке аккуратно выписал баланс по каждой статье.
Теперь, когда бизнес-план был готов, я был убежден: впереди – безмятежное плавание по спокойной воде. Однако прошел год, а мы с Джонни, все еще не теряя энтузиазма, пытались запустить наш проект, одновременно воюя с неизбежными уроками и экзаменами. Я отказался от всех предметов, кроме истории, чтобы посвятить все свое время журналу Student. Я написал кучу умоляющих писем, адресованных потенциальным рекламодателям, и отправил их почтой маме, которая в свою очередь попросила добросердечную соседку перепечатать их на машинке. Сейчас я вспоминаю обо всем этом – и дивлюсь своей безграничной наглости. Но… «Кто не рискует, тот не выигрывает» – я жил и живу по этому принципу. И потому я пришел в восторг, но не испытал особого удивления, когда банк Barclays купил у нас площадь под рекламу и даже выслал аванс, которого хватило, чтобы оплатить типографские счета. В мгновение ока Student превратился из очередной «Рики-схемы» в реальность. Но все это не давалось легко. Работы еще было невпроворот, а школьные занятия отнимали драгоценное время. В конце концов я сдал свой единственный экзамен, получив оценку «отлично». Впрочем, результат экзамена меня мало волновал. Главным было разделаться со всем этим и двигаться дальше. И вот я уже ехал в Лондон ковать свое счастье и строить собственный путь в жизни. Мне было шестнадцать лет.
Я никогда не забуду уроки тех давних лет, взлеты, падения, да и просто пугающие моменты, когда все, казалось, летит в тартарары. Я научился с одинаковой страстью относиться к открывающимся возможностям и возникающим проблемам. Тебя осенила яркая идея – следуй за ней! Ты столкнулся с проблемой – решай ее! Твори добро, не твори зла. Делись тем, что дарит тебе судьба. Странно, однако лишь много лет спустя я понял, как важен для других был наш журнал. В прошлом году мы куда-то летели с моей женой Джоан, и со мной оказалась связка старых номеров журнала Student. Я потихоньку переложил связку ей на колени, чтобы меня – как всегда – не впрягли в работу. Просто всякий раз, когда мы летим вместе, мне приходится составлять длиннющий список всяких неотложных – сразу по приземлении – дел. Джоан принялась листать журналы, раз за разом восклицая:
– Ого! Ты уже в те годы занимался этой проблемой!
Тогда я понял, какое мощное влияние может оказывать простой журнал, поднимая вопросы, о которых старались не говорить вслух. Понял я и то, что именно он, журнал, дал мне страстную убежденность в том, чтобы никогда не принимать «неприемлемость». Печально, но Джоан была права: многие из проблем, обсуждавшихся нами в 1960-е, никуда не исчезли. И это наполнило меня еще большей решимостью кардинально изменить наш подход к проблемам и полностью перестроить наш образ жизни – то, как мы живем в этом мире.
* * *
Одна из задач, которые я пытался разрешить еще в подростковые годы, – доступность для молодых людей врачебной помощи в области сексуального здоровья. С этой целью я открыл студенческий консультационный центр, хотя все оказалось совсем не просто. В один прекрасный день – мне было девятнадцать – я услышал громкий стук в дверь. На пороге стояли двое полицейских в штатском. Я пригласил их войти, после чего они объявили, что я арестован за публичное упоминание слов «венерическое заболевание». Дело в том, что мы выпустили листовку, адресованную молодежи: «Поделитесь своими проблемами!» Понятно, что одной из проблем были венерические болезни. Хотите верьте, хотите нет, но оказалось, что согласно закону о непристойной рекламе 1899 года и акту о венерических заболеваниях 1916 года публичное упоминание венерических болезней являлось правонарушением. Я спросил полицейских: если мы изменим формулировку на «социальные болезни», снимут ли они предъявленное обвинение? Они согласились с таким решением. Однако под рубрикой «социальные болезни» к нам стали обращаться люди с прыщами и угрями – и нам пришлось снова вставить в листовку слова «венерические заболевания».
