Халдей нагнулся почти к уху купца и произнес:
– Графиня, вдова самого Ремизова.
– О!!! – воскликнул купец, ощущая прилив азарта: такая знатная дама, да еще и свободна, а у него жена умерла вот уже как полгода назад!
– Вот тебе еще, – купец извлек еще одну ассигнацию, – отнеси ей все обратно и скажи, что я сражен ее красотой наповал.
– Но, но… – попытался возразить халдей, прекрасно понимая, что такое обращение – не для графини.
Несчастный, предвидя самый дурной исход событий, снова отправился к столику Ольги Викторовны.
В это время майор Завьялов пропустил рюмочку водки и хорошо закусил ее охлажденной севрюгой. Он прекрасно видел сцену, разыгравшуюся между назойливым наглым купцом и зеленоглазой красавицей, в которой он узнал, ту самую даму с перрона. Волна восторга охватила Сергея Львовича, а водка придала ему непринужденности и некоторой легкой развязности. Он прекрасно понимал, что сейчас дама возмутиться окончательно, потребует метрдотеля, и…скандал не минуем.
Поэтому он встал и прямиком направился к прекрасной незнакомке.
– Любезный, – обратился он к халдею. – Насколько я владею данной ситуацией, дама не желает принимать сии подношения, ибо они в высшей степени оскорбительны для нее.
Ольга Викторовна слегка растерялась, но быстро взяла себя в руки.
– Простите, сударь, не имею чести вас знать…
– Это поправимо, сударыня. Я – Сергей Львович Завьялов, служу в чине майора в артиллерийских войсках. Во Владимире – проездом по делам.
– О! – воскликнула дама. – Я должна была сразу же догадаться по вашей выправке, что вы – человек военный.
Завьялов поклонился.
– Поди прочь, – приказал он халдею и тот мгновенно ретировался.
– Присаживайтесь сударь, вы – мой спаситель. Я – Ольга Викторовна Морозова, – графиня умышленно назвалась своей девичьей фамилией, ибо фамилия ее покойного мужа была уж слишком известна. – Хотела немного развеяться, послушать пение цыган и видите, как все вышло.
– Да, несколько неприлично… – согласился Завьялов. – Прости те меня за дерзость, вы – одна? – и тотчас смутился своего вопроса. – О! Простите меня…
Графиня улыбнулась.
– Не смущайтесь, майор. Я – вдова.
– Весьма сожалею, примите мои искренние соболезнования.
Дама кивнула.
– Благодарю вас, это произошло два года назад. Можно сказать, я впервые вышла развлечься…
– Вы так любили своего супруга?! – с искренним восторгом воскликнул Завьялов и осекся. – Умоляю, простите: опять я говорю что-то не то…
Графиня рассмеялась.
– Вы очень искренне и открыты, Сергей Львович. Я отвечу на ваш вопрос, он ничуть не смутил меня: я действительно очень любила своего мужа, мы прожили в браке почти двенадцать лет.
– Но вы так молоды! – снова воскликнул майор.
– Меня очень рано выдали замуж, мне едва исполнилось шестнадцать лет. Муж же был старше – почти на двадцать. Но, не смотря на это, мой брак был счастливым. Увы, постоянные волнения, связанные с государственными делами, подорвали его сердце. Я устала, и хочу удалиться в свой номер.
– Я провожу вас, так будет лучше. Вы не будите против? – проявил инициативу Завьялов.
– С удовольствием.
Глава 9
Почти всю ночь зеленоглазая красавица снилась Сергею Львовичу, причем в весьма откровенном виде: то обнаженной, а то и вовсе принимающей соблазнительные позы. На утро майор проснулся совершенно разбитым и острым желанием застрелить кого-нибудь на дуэли: увы, ему надо было отправляться к господину Боголюбскому. И он, разумеется, не ждал он этой встречи ничего хорошего.
Ольга Викторовна также была взбудоражена встречей с господином Завьяловым. Он показался графине человеком весьма достойным, воспитанным и даже красивым. Невольно она задумалась, что пора устроить свою личную жизнь, ведь не может же она жить вечной вдовой, да и сыну нужна мужская рука.
В то время как майор отправился к господину Боголюбскому по указанному адресу, графиня раздумывала, как бы в рамках приличия отблагодарить майора за свое спасение от назойливого купца: может пригласить его на ужин? – а прилично ли это будет выглядеть? – женщина, сама приглашает…
Немного поразмыслив, Ольга Викторовна решила, что в этом не будет ничего дурного, тем более, что она представилась своей девичьей фамилией, хотя, она понимала, что у портье зарегистрировалась как графиня Ремизова.
Женщина пребывала совершенно в растрепанных чувствах, она сознавала, что Сергей Львович ей нравится, и даже более, чем следовало бы.
* * *
Сергей Львович вошел в кабинет господина Боголюбского. Перед ним за огромным столом, заваленным бумагами сидел лысоватый полный мужчина в пенсне.
– Простите, сударь, – обратился к нему визитер, – могу ли я видеть господина Боголюбского?
– Конечно, я перед вами, присаживайтесь. По какому делу?
Завьялов протянул чиновнику казенную бумагу.
– О-о-о! – Протянул Боголюбский. – Батенька, плохи ваши дела. Графиня была у меня лично и требовала самой жестокой расправы над вами. Что же мы будем делать?
Боголюбский неприятно и двусмысленно воззрился на майора. Тот в свою очередь прекрасно понял, что имеет в виду чиновник: как всегда денег, дабы замять сей инцидент. Но Сергей Львович не собирался расставаться с ассигнациями, полученными за честную безупречную службу.
– Думаю, вам следует разобраться, – предложил он.
– Хе-хе! В чем, голубчик? Вы же видите: здесь черным по белому написано, что есть свидетель вашего проступка.
– Позвольте полюбопытствовать: и кто же он?
Боголюбский удивленно вскинул брови.
– Ну, хорошо. Я вам скажу. В конце концов, по закону, вы имеете право знать его имя. – Он порылся в ворохе папок, возвышающихся на столе, словно Пизанская башня, готовой рухнуть в любую минуту, и извлек нужную. – Вот… сейчас, – он открыл папку и достал некую бумагу. – Свидетеля сего зовут Адам Треверс, он гувернер Его Сиятельства юного графа Ремизова. Этого вполне достаточно, дабы возбудить дело в суде за неуважение к его особе и нанесение телесных повреждений. Э-э-э… тянет так…
– Рублей на пятьсот, – закончил фразу майор.
Чиновник усмехнулся.
– А может и более…
Сергей Львович достал из кармана письмо и протянул его Боголюбскому.
– Вот прочтите.
– Что это? – удивился тот.
– Признание вашего свидетеля.
Чиновник округлил глаза, но взял письмо и начал внимательно его читать.
Сергей Львович внимательно смотрел на него и получал несказанное удовольствие.
