– Не надо судить других по себе, Гранит. Я пытался помочь вам, хотя и не смог.
– Ладно, пусть так, – согласился комиссар и скрестил руки на груди, словно смиряясь со своей судьбой.
Странно, но Одиссею становилось всё более неловко перед этим прохиндеем. Было чувство, словно он тоже отчасти несёт вину за то, что с юнцом могут поступить несправедливо.
– Хорошо, что я могу для вас сделать? – после некоторой паузы спросил Луков.
– Принеси водки.
– Хватит валять дурака! Вас же могут расстрелять.
– А тебе какая разница. Радоваться должен.
– Что мне за радость, если кого-то убьют и я в этом, пусть косвенно, буду виновен. Если у вас есть какая-нибудь просьба, я постараюсь её выполнить, – уже настаивал Луков.
Не сразу комиссар позволил себя уговорить. Только всласть покочевряжившись, Лаптев назвал человека здесь в Ташкенте, которому следовало напомнить, что он остался кое-что должен томящемуся под стражей молодцу.
* * *
Выполнив просьбу комиссара, Одиссей занялся поисками хорошего проводника. Это оказалось непросто. А тут ещё под большим вопросом оказалось участие в экспедиции подполковника Ягелло. Из-за проблем на фронте красная контрразведка хватала всех без разбору. По ночам из старой крепости доносились выстрелы, там расстреливали приговорённых. Так что арест бывшего царского офицера был в какой-то мере закономерен. Получалось, что все сроки пребывания в городе давно вышли, но и отправляться в путь было не с кем. У Одиссея вообще было ощущение, что он остался совершенно один с командой бывших дезертиров и калек, которые наверняка разбегутся, стоит им выйти из города! Каким бы вздорным и подлым не выглядел комиссар Лаптев, но он был отважен и проверен в стычках с басмачами. И конечно экспедиция остро нуждалась в толковом военном руководителе, каким без сомнения мог стать бывший подполковник местной погранстражи. Местные чекисты не могли толком объяснить Лукову на каком основании они арестовали столь ценного специалиста, без которого экспедиция оказалась под угрозой срыва. Начальник ТурЧКа только заверил Лукова, что Ягелло пока не арестован, а только задержан для выяснения некоторых обстоятельств.
И всё-таки следовало готовиться к самому худшему и подыскивать новых людей. В этой ситуации Одиссей попытался (не особо веря в успех) пригласить участвовать в экспедиции местную достопримечательность – археолога-любителя Адольфа Карловича Кенингсона. И как и следовало ожидать тот отказался, сославшись на какие-то личные обстоятельства, которые удерживают его в городе.
Однако следом пришла неожиданная радостная весть: молодые врачи Каракозовы, с которыми Луков познакомился в доме у Кенингсона, сами выразили желание присоединиться к московской группе. У них возникли какие-то проблемы с возвращением на свою санитарную станцию. Так что им просто некуда было податься. А в экспедиции им гарантировалось жалованье, паёк. А при удачном стечении обстоятельств они могли вернуться с группой в Россию. Для Одиссея же эта пара была поистине удивительной находкой! При отсутствии других вариантов чумологи вполне могли стать для экспедиции проводниками, хотя бы на первое время, пока не удастся нанять какого-нибудь местного жителя.
И снова большая удача! Следом за парочкой вирусологов вдруг передумал и маститый Кенингсон.
– Я свалял дурака, когда отказал вам, – объявил Лукову археолог. – Сейчас такое время, что даже псы бегут из города. Здесь снова запахло кровью, тогда как на степных просторах воздух свеж и целебен. Поэтому если ваше предложение ещё в силе, я с удовольствием им воспользуюсь.
Поистине, после долгого невезения вдруг косяком пошли хорошие новости. Вечером этого же дня был освобождён из ЧК Ягелло. Опасаясь, что ветер удачи может снова перемениться, Одиссей назначил выход на следующее утро.
Глава 55
Поздно вечером в комнату к Одиссею постучались. Он открыл дверь и увидел перед собой женщину в простонародной одежде с морщинистым лицом и натруженными крестьянскими руками.
– Извиняйте, вы Луков? – сквозь тяжелую одышку с надеждой осведомилась она. Одиссей подтвердил:
– Да это я. Что вам угодно?
Но прежде чем ответить женщина совсем по-простому умилилась вслух:
– Ой, совсем молоденький ты! И такой же худенький. Всего-то наверно годков на пять постарше моего Серёженьки, а уже начальник! Мой тоже шустрый. И очень хороший. При любой оказии – если какой эроплан из его команды в Москву летел, он обязательно для меня с ним деньги или какой гостинец присылал.
Когда женщина говорила о сыне, лицо её было озарено нежной любовью, но стоило её замолчать, как морщинистый лик её потемнел, словно тучи закрыли солнце. Она тяжело вздохнула. В её сухих глазах давно не осталось слёз. Одиссей прочёл в них такую материнскую тоску, что у него сжалось сердце от сочувствия.
– Да вы проходите.
Женщина вошла и сразу взволнованно стала рассказывать, что ищет пропавшего в этих краях сына. Для этого она проделала полный разных опасностей и невзгод путь из далёкой рязанской губернии сюда в Туркестан. Чтобы достать деньги на проезд простая крестьянка продала дом в родном селе и козу.
– Последнее письмецо от Серёженьки было почти год назад. Чует моё сердце: беда с ним. Может, сильно покалечило его на войне или в плену у басурман томиться, забытый друзьями и начальством. Кому он кроме матери теперь нужон.
– Значит, вы точно не знаете, что с вашим сыном?
– Так никто не знает, мил человек, что с моим Серёженькой сталось. Эроплан их разбился. Лётчика через пару месяцев нашли. Правда не его самого, а особую бляху, которую он носил, ну, вроде как орден или знак какой военный, я не поняла толком. Но по бляхе этой товарищи опознали его косточки. А Серёжа мой без следа сгинул. Меня один Сережин друг пожалел и по секрету надоумил, чтобы я к вам обратилась. Вроде как они на разведку для вас летали. Только не говорите никому, а то доброму человеку большая неприятность по службе может выйти. Дело то секретное.
– Хорошо, не скажу, не волнуйтесь.
Одиссей всею душой жалел несчастную женщину с опухшими от хождения по начальству ногами. Она выглядела измождённой и постоянно держалась за сердце. «На какие деньги она живёт в этом городе? Вряд ли она потратила на себя хоть копейку из тех денег, что выручила за дом, ведь они могли ещё понадобиться для выкупа сына из плена».
Молодой человек усадил женщину за стол, стал выкладывать всё, что было из продуктов, затем сбегал за кипятком для чая. Но женщина, ни к чему не притрагиваясь, не сводила с Лукова молящих глаз.
– Один он у меня остался. Мужа в шестнадцатом годе в Галиции германец убил, остальных детишек болезни в малом возрасте сгубили. Помоги отыскать сыночка, добрый человек! А я тебе все деньги отдам, что у меня остались.
Женщина достала из-за пазухи свёрток, торопливо развернула, и протянула Лукову худенькую пачку керенок вперемешку с советскими рублями. Одиссей замахал руками.
