Сергей не смог бы точно сказать, как долго он бежал, а затем, выбившись из сил, устало плёлся, не разбирая дороги.
Местность вокруг напоминала африканский буш из гимназического учебника, то есть заросла густой высокой травой вперемешку с кустарником и невысокими деревцами. В такой высокой траве наверняка водились змеи. Но ещё опасней, что земля была буквально усеяна всевозможными колючками и острыми камешками. А беглец потерял подошву одного ботинка. Вскоре Сергей с трудом мог наступать на израненную ступню.
Между тем наступили сумерки, сделав окружающий пейзаж ещё более зловещим и враждебным.
Внезапно юноша почувствовал, что ему грозит новая опасность. Чувство это трудно было объяснить. Словно чей-то голос, напоминающий лёгкий шелест ветра, стал нашёптывать Ванееву, что рядом появился некто или нечто, чьего преследования стоит опасаться даже больше, чем кривых сабель жаждущих мести басмачей. Парень остановился и взвёл предохранитель револьвера. Сергей превратился в слух. Несколько минут он простоял совершенно неподвижно, боясь произвести малейшее движение и тем привлечь к себе внимание. Одновременно пытался заметить признаки какого-либо движения. Он вслушивался в каждый шорох. Однако, не было слышно ни единого тревожного крика зверя или птицы. Странная тишина сгустилась вокруг.
Гнетущее ощущение, будто чьи-то холодные злые глаза тайно наблюдают за ним, не проходило. Сергей почувствовал такой страх, что у него задрожали ноги. Некоторое время он боролся с собой, пытаясь взять себя в руки. Но ужас оказался сильнее. Не на шутку перетрусивший мальчишка уже опрометью понёсся во все лопатки по наметившейся в зарослях петляющей звериной тропе, не обращая внимания на боль в израненной ступне и хлещущие по лицу ветки.
Эта тропа вывела его к руинам какого-то заброшенного строения. Запыхавшийся паренёк остановился, как вкопанный, тревожно всматриваясь в мрачное здание. Крыша его частично обвалилась, кирпичная кладка стен местами осыпалась. И вообще оно представляла собой довольно мрачное зрелище, особенно теперь – в сумерках. Впритирку к развалинам стояло высокое дерево. Его ветви на уровне второго этажа протянулись, словно костлявые руки, в чёрные провалы окон.
Сергею стало ещё больше не по себе. Он бы с удовольствием убежал подальше отсюда, но ступня его превратилась в сплошную кровоточащую рану, и наступать на неё стало почти невозможно. Только эти стены могли дать ему временное укрытие.
Неожиданно где-то не так уж далеко послышалось дружное «ура!». Это пошла в атаку на остатки басмаческой банды подоспевшая красная конница. Однако пока нечего было и думать о том, чтобы доковылять до своих. Сергей проклинал собственную робость, которая не позволила ему выпросить у начальства новые башмаки. Впрочем, что толку корить себя. Словами делу не поможешь! Нужно было поскорее заняться ногой – постараться извлечь впившиеся в кожу занозы, затем разорвать нижнюю рубашку, чтобы сделать перевязку. Затем придумать, из чего можно соорудить что-нибудь вроде чуни. И заниматься этим удобнее и спокойней не на ночной звериной тропе, а под крышей, пусть даже дырявой.
Юноша уже догадался, что это за развалины перед ним. Данный объект был отмечен на авиационной карте. Так совпало, что Сергей кое-что знал о нём от знакомого по авиаотряду, который был родом из этих мест. Правда, воочию Ванеев видел это место впервые. Но сослуживец рассказывал, что будто бы до революции в этом двухэтажном здании функционировала паровая мельница, а хозяин её являлся, чуть ли не самым зажиточным человеком в округе. Однако потом с мельником произошла какая-то скверная история: его обвинили в ужасном преступлении и осудили на каторжные работы. Наследники попытались взять дело в свои руки, но у них ничего путного не вышло. Мельница будто была проклята. Гражданская война окончательно доконала некогда преуспевающее предприятие…
Странный звук, похожий на приглушённое звериное дыхание, мгновенно вернул Сергея в текущую минуту. Сквозь густые заросли кто-то подкрадывался к нему. Складывалось впечатление, будто этот некто не спешит, получая садистское удовольствие от игры в кошки мышки с будущей жертвой, доводя её страх до безумия.
Постоянно оглядываясь, юноша бросился к входу в мельницу. Тяжёлая дверь была сорвана с петель и лежала одним концом на пороге, а другим на земле. Ванеев вбежал по ней в здание, словно по трапу. Внутри царила могильная тишина. За толстые стены почти не проникали отголоски происходящего неподалёку боя. Было видно, что человеческая нога не ступала здесь уже несколько лет. Никакого имущества от прежнего хозяйства не осталось. Только на полу лежали два каких-то тяжёлых, покрытых рыжей ржавчиной механизма. Они или не заинтересовали несомненно не раз наведывавшихся сюда грабителей, либо те сочли многопудовые «железяки» слишком тяжёлыми для перевозки. За одной такой чугунной конструкцией Ванеев и укрылся, присев на пол. Вход он держал под прицелом и с ужасом ожидал появления своего загадочного преследователя.
Так прошло, наверное, около часа. Обливаясь потом, с пальцем, застывшим на спусковом крючке «Нагана», Сергей не сводил глаз с проема двери. Но постепенно сильное нервное напряжение стало спадать, его начало клонить ко сну. Вдруг кусты напротив входа зашевелились. Некоторое время юноша, словно затравленный зверь, наблюдал из своего убежища за странной вознёй, боясь пошевелиться. Рука с револьвером затекла от напряжения. В конце концов, нервы у парня не выдержали, он вскочил на ноги, выбежал из-за своего укрытия и начал палить по зарослям. Движение в кустах сразу прекратилось. Но Сергей прекратил стрелять лишь когда в револьверном барабане закончились патроны. Странно, но слух стрелка не уловил ни единого звука, который бы указывал на то, что он в кого-то попал – ни вскрика, ни стона. Ванеев уже не сомневался, – кто-то забавляется с ним, прежде чем прикончить. Страх начал парализовывать молодого человека, лишая его воли к сопротивлению.
Прошло ещё минуты три и над головой парня стали тихо поскрипывать доски перекрытия второго этажа. Сергей поднял глаза. Это выглядело так, будто кто-то достаточно тяжеловесный, но при этом по-кошачьи ловкий и стремительный двигается там на мягких лапах. Юноша повернул голову, ожидая увидеть очертания зверя на вершине лестницы, ведущей на второй этаж. Но, как ему показалось, заметил промелькнувший двуногий силуэт. Мальчишка был так испуган, что даже забыл перезарядить оружие. Теперь у него не хватило бы духу заглянуть в глаза своего мучителя. Он покорился своей участи. Зажмурившись, Ванеев стоял и покорно ждал, слыша, как убийца неторопливо спускается по ступеням и приближается к нему…
Глава 1
Зима 1919 года выдалась в Москве холодной, голодной и кровавой. В начале февраля двадцатитрёхлетний доцент кафедры восточных языков Московского университета Одиссей Луков был арестован ЧК за то, что вместе с другими преподавателями и студентами-«кадетами» активно поддержал старую профессуру, которая выступала за сохранение прежних университетских вольностей. Во главе «мятежа», как это значилось в протоколах ЧК, стоял бывший член кадетской партии ректор университета профессор Михаил Михайлович Новиков, который не раз публично выступал против радикальной ломки основ университетского самоуправления, проводимой Наркоматом просвещения во главе с Луначарским.
