И всё же происходящее до поры оставалось для него аттракционом, приключением – порой страшноватым, но захватывающим, на манер бессмертного «Назад в будущее». И рассуждения его о помощи жителям этой России, о шансе подхлестнуть их прогресс – как и прочие идеи, позаимствованные из псевдоисторической фантастики – оставались на уровне фантастических прожектов.
Но – этим дело, увы, не ограничилось – и виной тому моя собственная неосмотрительность. Поначалу, лейтенант Никонов попал в сферу нашей деятельности совершенно случайно, и благодарить за это следует Ивана с Николкой. Мальчишки пустились в афёру с цветными открытками, отпечатанными с невиданным здесь качеством на лазерном принтере; лейтенант обратил внимание на некоторые несообразности, содержащиеся в этой «продукции», и, в результате раскрыл наше инкогнито.
Мне бы оценить деликатность моряка, который не стал обращаться в полицию или к жандармам, попробовать найти с ним общий язык – так ведь нет! То ли от неожиданности, то ли от излишней самоуверенности, я решил действовать с позиции силы, для чего и заманил Никонова на нашу сторону временного тоннеля, в двадцать первый век. Знал бы я, к чему приведёт эта глупость…
Никонов не поддался на столь откровенное давление. Он – разумеется, не понимая, во что ввязывается! – попросту сбежал от меня, растворившись в муравейнике московского мегаполиса. Напрасно я метался по улицам; напрасно подключал знакомых из милиции и обзванивал больницы и морги; напрасно искал по новостным сайтам. Лейтенант довольно скоро обзавёлся помощниками; случай свёл его со студенткой медицинского института Ольгой Смольской её братом Романом, бывшим десантником.
[11]
К сожалению, бойфрендом Ольги состоял на тот момент неко Геннадий Войтюк – личность, доставившая нам позже немало неприятностей. Недоучившийся студент-философ возглавлял одну из бесчисленных группок леваков-радикалов. На серьёзные дела этих юнцов не хватало; российское ФСБ ясно продемонстрировало, что не собирается церемониться с любителями устраивать теракты, майданы и прочее безобразия. Но стоило Геннадию и его соратникам получить доступ к тоннелю в прошлое… впрочем, события эти я уже не раз описывал. Скажу лишь, что у молодых людей, и без того не отягощённых ни моралью ни гуманизмом, окончательно сорвало крышу. Начали они с торговли наркотиками, благо, героин, морфий и кокаин в конце девятнадцатого века продавались в любой аптеке; следующим шагом стал банальный грабёж. Обзаведясь кой-какими средствами и прибрав к рукам второй портал, разысканный непоседами Ваней и Николкой в подземельях Москвы, радикалы решили перейти к серьёзным делам. Самолюбие – и самомнение! – их предводителя оказалось непомерным. Даже отступничество троих сподвижников – Ольги с братом и ещё одной девушки, Вероники, которая увлеклась бельгийским авантюристом Стрейкером и сбежала с ним из России, – не поколебала его решимости. Найти единомышленников из числа студентов-народовольцев оказалось делом плёвым, спасибо интернету и библиотечным архивам; в результате составленный Геной Войтюком заговор с целью убийства императора Александра Третьего едва не увенчался успехом.
[12]
А кто виноват? Остаётся кусать локти, стуча себя в грудь и восклицая «mea maxima culpa»
[13]
, подобно истовому католику, но изменить что-то уже не в моих силах. А потому, я с несказанным облегчением принял известие о закрытии порталов. Необходимость наблюдать, как через них каждодневно, потоком идёт то, что неизбежно изменит этот мир, лишит его собственной истории, сделает дурной «читерской» копией нашего, угнетала меня – тем более, что я и сам приложил руку к этому безобразию.
Удавалось отгородиться от происходящего иллюзией: «это не мой мир, не моя история». И предоставить людям ЭТОГО времени самим, в меру своего разумения (вернее сказать – неразумия) черпать из отравленного источника. Но, повторю – куда деться от ответственности?
Первого марта этого, тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, ситуация кардинально изменилась. Из туристов, не так уж и заинтересованных (признаемся честно!) в судьбах этого мира, мы превратились в его обитателей. И другой реальности у нас отныне нет, всё, что здесь происходит, напрямую касается и нас.
И ладно бы только нас, взрослых! А вот мой сын… Поймите правильно – я далёк от того, чтобы заявить – «он достаточно взрослый, чтобы принимать решения», и сознаю, как нелегко было Ваньке решиться на то, что он сделал. Ведь сам он потерял куда больше нас с Андреем; в конце концов, мы уже прожили изрядную часть жизни и теперь получили шанс начать всё заново. А Иван оказался вырван из привычной среды, отказавшись от более-менее обеспеченное будущего, хорошего образования, перспектив. Но – ведь решился закрыть дорогу в двадцать первый век, который, повернись дело иначе, вполне мог бы и «досмотреть до конца».
И нисколько об этом не жалеет. Скорее всего, он еще не осознал до конца, что случилось. Тем более, что он уже научился ценить эту жизнь – настоящую, без признака виртуальной реальности! – настоящее дело, друзей, обретённое первое чувство… может оно и к лучшему? Да, Россию ждут потрясения – и не только череда войн и революций, которая продолжится без малого полсотни лет. Меня кидает в дрожь, когда я думаю о том, к чему может привести неумелое, опрометчивое использование информации из будущего…
Я нисколько не сомневаюсь, что барон Корф и Никонов – прекрасные люди, умницы, патриоты; доктор Каретников, вообще чужд любого рода показухи, и готов расшибиться в лепешку ради светлого будущего России. Но именно это меня и пугает! Обретя такие возможности, они, конечно, отчас примутся за дело, и… уж очень это похоже на приснопамятное «дорвались – теперь ПОРУЛИМ!» Нехорошо, когда люди начинают считать себя избранными, допущенными к единственной истине…
История – слишком могучая стихия. Даже не стихия, а «мировая сила» – и с ней не стоит играть в очко, припрятав в рукав десятку и туза. Даже если ты выиграть пару раз – в итоге всё равно получишь канделябром по голове; в конце концов, тебе известно лишь то, какие карты придут твоему партнёру на первой-второй сдачах, от силы. А дальше – полная неопределённость и горькое осознание простой истины – извлечь туза из рукава способен не ты один.
Говоря без затей – я до смерти боюсь, что нашими благими намерениями окажется вымощена дорога в ад, куда худший, что тот, что сложился в «неправленой» версии истории.
Горько пришлось белым офицерам, которые, замерзая в степях под Екатеринославом, до последнего момента проклинать себя: «куда же мы смотрели»? И тем, кто двадцать второго июня сорок первого сжимал кулаки в бессильной ярости – да, могли, но не увидели, не предотвратили, не успели…
Но нам будет тысячекратно горше! Потому что мы-то решили что и «сможем», и «увидим», и «предотвратим» – а вместо этого…
