Но вдруг он встал, не обращая внимания на обстрел, подошел к Мардеру, попросил у него гранатомет и красную дымовую гранату, затем запустил ее метров на сто к вершине холма. После этого сержант сказал Мардеру, что скоро прилетит «C-130», и когда донесется шум моторов, надо лечь на землю и зажать уши руками. Мардер, однако, не устоял и взглянул наверх, услышав гул. Он увидел зеленые следы трассирующих снарядов, выпущенных в «Геркулес», а потом самолет скрылся, оставив за собой малюсенькую черную точку.
Скелли опять дал по газам, двигатель взревел, и «Джетта» рванула поперек движения, прошмыгнув менее чем в ярде под носом у большого дизельного грузовика. Послышались гудки, рык пневматических тормозов, визг шин, истошное бибиканье встречных автомобилей. Проскочив две полосы, «Джетта» перелетела через разметку на съезде, отскочила от обочины и на двух колесах понеслась вверх. Синему фургону, зажатому в потоке машин, осталось лишь промчаться мимо.
Мардер смотрел на друга, который уже расслабился и вел с таким видом, будто выехал на воскресную прогулку в парк, и его не в первый уже раз поразило, как странно устроен Скелли. Ужас никогда не парализовывал его и тем более не обращал в панику или в бегство – скорее заставлял хладнокровно взвесить все варианты и тут же, без колебаний, перейти к любым отчаянным действиям, лишь бы они с наибольшей вероятностью вели к приемлемому результату. Так было и сейчас, с этими каскадерскими трюками, и тогда, когда он солгал начальству о реальной позиции своего отряда, чтобы с самолета сбросили «косилку»
[93]
весом в пятнадцать тысяч фунтов аккурат на вершину холма, хотя вплотную к зоне поражения находилась пара десятков человек. Черная точка упала на землю, и земля заворочалась, подбросив Мардера в воздух дюймов на пять; звук прошил его кости, обратил в жидкость, и он обмочился. Потом подлетел штурмовик, поливая их преследователей из пулеметов и орудий, на обритую взрывом вершину приземлились вертолеты, и вскоре они уже вернулись на «Бронко-1».
– Ты чего там улыбаешься? – поинтересовался Скелли. – Опять в штаны надул?
– Нет, и если уж говорить об испорченных штанах, то я просто вспомнил, как ты тогда навел на нас «косилку».
– Господи! Откуда такие мысли?
– Твои трюки навеяли, не иначе. Ух и воняло же в той птичке, когда мы возвращались на базу. Наверное, из наших половина штаны испортила. Один из тех случаев, когда Патрик Скелли выкидывает всякие сумасшедшие фортеля, чтобы выбраться из ловушки, в которую сам же себя и загнал. У меня таких целый альбом набрался – здоровенный томище, надо сказать.
– Сработало же.
– Всегда срабатывает, – сказал Мардер. – А когда не сработает, мы об этом уже не узнаем. Смотри, ну прямо-таки Южный Централ
[94]
.
Съезд вывел их на Кальсада-Эрмита-Истапалапа, главную артерию одноименного района. Широкая улица была забита транспортом, в основном дешевыми микроавтобусами, на которых бедные Defeños передвигались по своему разросшемуся городу. Прежде Истапалапа была отдельным колониальным поселением, еще раньше – священным урочищем ацтеков, теперь же превратилась в очередную поглощенную территорию, где почти нет воды, а уровень преступности выше, чем в остальных районах Мехико. Жилье самого разного пошиба, от вполне приличных частных домов до убогих многоквартирных высоток, рядами и по отдельности раскидано среди магазинов и промышленных предприятий; о зонировании тут даже не слышали, так что жизнь была живее, демократичнее и грязнее, чем в аналогичных районах американских городов.
Скелли свернул на коротенькую узкую улочку, с одной стороны которой тянулся фабричный двор за высоким сетчатым забором, увенчанным колючей проволокой, с другой – ряд жилых домов с обязательными толстыми решетками на дверях и окнах нижних этажей. В конце улочки виднелась неуместная тут мансанитовая рощица, в тени которой на ветхих диванах и садовых стульях восседала кучка стариков. Скелли припарковался, открыл багажник, достал сумку с деньгами и золотом и сказал:
– Если через три дня не вернусь, отвези изумруды в Момбасу и продай Фаруку.
– А если серьезно?
– А если серьезно, я этих парней знаю. Никаких проблем с ними не было. Проворачивали вместе неплохие дела.
– Они мексиканцы?
– Китайцы. Нет, твоя забота – синий фургон. Отгони машину к выезду – не хватало еще, чтобы нас тут зажал какой-нибудь мусоровоз или грузовик. Мне понадобится полчаса, не больше.
Скелли подхватил сумку и направился через улицу к стальной двери, на которой краской была намалевана надпись HERMANOS SING LLC. Достав из кармана мобильный телефон, он сделал звонок. Через минуту дверь открылась, и Скелли исчез.
Какое-то время Мардер глядел на дверь, затем пересел на водительское место и отъехал к выезду на проспект. Потом он вышел из машины, чтобы размяться и получше рассмотреть улочку. Слева от него находилась продовольственная лавка, из которой вкусно пахло жареным мясом, а в середине квартала располагался небольшой магазинчик, «бодега», куда периодически наносили визиты болтавшиеся без дела viejos
[95]
, возвращаясь с пивом и закусками. За углом порыкивала двигателями мотоциклов шайка подростков бандитского вида. Они одевались в стиле, который подсмотрели в гангстерских фильмах про чикано
[96]
, снятых на El Norte: мешковатые штаны, нелепо обвисавшие на их узких бедрах, дорогая спортивная обувь, просторные рубашки в клетку поверх маек, у многих сеточки для волос. Они потягивали купленное в магазинчике пиво, подталкивая друг друга и обмениваясь остротами. В некоторых шутках упоминался гринго-maricón, и Мардер рассудил, что вскоре к нему начнут приставать, попробуют отобрать деньги, угнать машину. Он достал «кимбер», снял его с предохранителя – небрежно, словно подкидывал монетку или прикуривал, – и спрятал обратно в кобуру. После этого поглядывания в его сторону прекратились.
В проулок завернул запыленный темно-красный фургон с символикой кровельной компании и встал напротив стальной двери HERMANOS SING. Из него вышли двое мужчин в спецовках, сняли с крыши автомобиля лестницу и начали раскладывать на тротуаре инструменты, ведра и брезент. Оба были довольно крупные и крепкие, в солнечных очках. На взгляд Мардера, они не очень-то походили на типичных жилистых мексиканских работяг, загорелых и чумазых. Хотя эти, вероятно, были бригадирами или инженерами; а рабочих везли в другом фургоне или вообще не ждали сегодня. Мардер подумал, что так и свихнуться недолго: в каждом прохожем начинаешь видеть угрозу, жизнь превращается в пытку.
