Он вернулся в машину, включил радио и давил на кнопку поиска, пока не нашел станцию, по которой передавали старомодную ranchera. Позабыв про всяких кровельщиков и бандитов, Мардер сидел, слушал мексиканские напевы и вспоминал свою прежнюю жизнь – как они с Чоле читали в гостиной, а на заднем фоне тихонько пела Лола Бельтран или Росио Дуркаль.
Краем глаза он уловил движение – открылась стальная дверь; в зеркале заднего вида показался Скелли и зашагал к машине. Мардер переместился на пассажирское сиденье и пристегнул ремень.
Один из кровельщиков поднял кусок брезента. Второй достал из кармана какой-то инструмент. Чтобы узнать пистолет, Мардеру потребовалось несколько мгновений.
Он выхватил собственный, распахнул дверцу – и налетел на ремень. Пока он сражался с заклинившим механизмом, кровельщик с пистолетом встал перед Скелли, спиной к Мардеру; второй подходил к Скелли сзади, изготовившись набросить тому на голову брезент и затащить в фургон, у которого очень своевременно оказалась открытой кузовная дверь.
Едва Мардер выбрался из кабины, раздался выстрел, и голова вооруженного мужчины взорвалась красным фонтаном. Скелли развернулся, последовала вспышка, второй выстрел, и тип с брезентом также повалился. Скелли подбежал к «Джетте», сел за руль и погнал прочь.
– Как, черт возьми, тебе это удалось? – спросил Мардер, когда они уже лавировали между машинами на cal-zada
[97]
.
– У меня в руке все время была эта штука, – ответил его друг и бросил Мардеру на колени крошечный пистолетик. Тот еще не успел остыть. – Стреляет ружейными патронами четыреста десятого калибра. Я поднял руки, будто сдаюсь, и стал молить о пощаде, а потом пальнул ублюдку в лицо. И второму тоже. Профессионалы, похоже. За нами следовала машина, если не две.
– Но у тебя же не было больше сумки. Зачем тебя похищать?
– Сомневаюсь, что это из-за денег. По-моему, это все наш друг Куэльо.
– Ты так думаешь? В Мехико?
– Тут достаточно телефонного звонка. И это ведь Истапалапа – здесь похищения поставлены на поток. Нет, о случайности даже речи не идет. Все было спланировано. Возможно, за нами следили от самого аэропорта.
– Но почему тебя? Почему не меня?
– О, скорее всего, они просекли, что я – мозговой центр операции. Или силовой. – Он наградил друга ухмылкой. – Не переживай, Мардер. В следующий раз придут за тобой.
12
Следующим утром Мардер ждал у самолета, нервно поглядывая на часы. Он уже приготовился к худшему, когда подъехал Скелли в компании Статы. Сразу за «Джеттой» следовал грузовик с логотипом мясокомбината.
– Пришлось заглянуть кое за чем, шеф, – сказал Скелли. – Стата составила список.
– И за чем? Не за тем же, что ты купил вчера?
Мардер перевел взгляд на грузовик. Четверо мужчин выгружали из кузова большие картонные коробки и на тележках подвозили к зияющему багажному отсеку «Кинг-эйра».
– Нет-нет, тот груз придет контейнером по морю. А тут просто кое-какая полезная электроника.
– Он купил вышку сотовой связи, – вставила Стата.
– И мобильники, целую кучу мобильников, – добавил Скелли. – Завалим ими наш поселок по самое не могу.
– Не понимаю, – сказал Мардер. – Разве ставить собственную вышку законно?
– Ну почти законно, ты же знаешь мексиканцев. Техническую часть тебе объяснит Стата. Бог мой, да это никак наша Лурдес?
– Да, – ответил Мардер, взглянув на девушку, что вышла из здания терминала. – Точнее, отныне ее полагается называть Ло. Благодаря сеньоре Эспиносе и моей кредитке она теперь экипирована по полной.
Розовый костюмчик «Боттега Венета», сандалии «Бланик» на высоком каблуке (в пересчете на вес – сто долларов за унцию), а также стрижка за четыреста долларов и целый вечер наставлений по части осанки, макияжа и прочих атрибутов телезвезды помогли Лурдес Альмонес преобразиться из хмурой провинциальной девчонки во вполне сносное подобие знаменитой сериальной актрисы. На взгляд Мардера, эффект был чисто поверхностным, и в груди его шевельнулся ужас Франкенштейна, взирающего на дело рук своих, однако девушка вся лучилась счастьем и, как истинная звезда, изливала его на всех, кто оказывался на ее орбите.
– Я влюбился, – проронил Скелли.
– Ей семнадцать, – напомнил Мардер.
– Вот и состаримся вместе, – сказал Скелли, с распростертыми объятьями направляясь к девушке.
Во время полета Мардер сидел рядом с дочерью, которую почти не видел со вчерашнего дня. Ни она, ни Скелли не явились к ужину, чтобы отметить триумф Лурдес на собеседовании у Марсиаля Хуры.
– Тебя не хватало вчера вечером, – сказал он. – Убежала куда-то со Скелли.
– Ага, сначала он долго расспрашивал меня насчет сотовых систем, а потом мы поехали к одному его знакомому…
– Сколько же у него знакомых, а? Хоть имя-то у знакомого имелось?
– Мистер Лопес. Ждал нас в подсобке на складе в Тепито, у них там полно всякой левой продукции.
– А зачем ты вообще его сопровождала? Я думал, поедешь вместе с нами на «Телевису».
– Я решила, что мои познания больше пригодятся Скелли, чем Лурдес. Как я поняла, Пепа уже обо всем позаботилась – насчет макияжа, стрижки, одежды и так далее. Многовато роскоши, на мой вкус, – ты же знаешь, я за футболки и шорты. Как она справилась, кстати говоря?
– На удивление прекрасно. Знаешь, он же крутой продюсер, большая шишка на мексиканском телевидении – сразу представляется жирный развратник с усами и сигарой, этакий Зеро Мостел
[98]
, но нет. Он похож на балетмейстера, вроде Баланчина
[99]
: черная рубашка, короткие волосы, худощавый, в толстых круглых очках. Кабинет у него самый обычный: большие видеомониторы, захламленный стол, диванчики, журнальный столик, ничего сверхъестественного. И вот мы – я, Пепа и девочка – заходим, здороваемся, обмениваемся любезностями, и он сразу же про нас забывает. Все внимание на Лурдес. Они начали обсуждать сериалы. Хура принялся ее расспрашивать: что ей нравится, что не нравится, актеры, сюжеты… Меня поразило, как связно она может говорить о том, что любит. Обычно из нее и слова не вытянешь.
– Знаю парней, у которых так же с видеоиграми. Жалкое зрелище, вообще-то.
– Разве? Ну не знаю. Массовая культура не так уж проста. Для миллиардов людей все это как религия – может, даже в буквальном смысле. Вряд ли случайность, что почти все мыльные оперы снимаются в католических странах. В общем, дальше мы прошли в студию на кинопробы: Хура задает ситуацию и несколько фраз, Лурдес должна импровизировать. Это было изумительно. Она полностью вживалась в классические типажи – отвергнутая любовница, непокорная дочь. Я такого в жизни не видел. Пепа просто обомлела.
