В душной комнатке не было окон, однако на помещение для официальных допросов она не походила. Вопреки ожиданиям Мардера, отсутствовало вполне уместное здесь одностороннее зеркало. Ни стулья, ни стол не крепились к полу. Время шло, и вскоре Мардер смог взглянуть на происходящее с иронией. Мистер Тень заставил его ощутить себя беспомощным, и тогда Мардер круто изменил свою жизнь, чтобы взять ситуацию под контроль, – и вот он снова беспомощен. Так или иначе, он не испытывал особенного страха, а сегодняшние события помогли окончательно справиться со старой детской травмой. Его двоюродных братьев звали Руди и Стэн, и он вспомнил, с каким злорадством узнал об их дальнейшей судьбе, – для обоих все закончилось скучной низкооплачиваемой работой в ближних пригородах Нью-Йорка. На Рождество ему до сих пор приходили открытки от Стэна – на снимках тот натянуто улыбался из-под слоя жира в компании упитанной жены и на редкость несимпатичных детишек. А Руди он лет пятнадцать назад случайно повстречал на улице; кузен бурно радовался, предлагал выпить, возобновить родственные связи и так далее, однако Мардер уклонился от приглашения, надеясь, что на лице у него не слишком ясно читается отвращение.
Мардер все еще бродил по закоулкам памяти, утопавшим в мусоре и граффити, когда в комнату вошел мужчина с холеным, приятным и бесстрастным лицом пригородного педофила и сел за стол напротив Мардера. Сопровождавший его Варела закрыл за собой дверь и встал у стены так, чтобы арестованный его не видел. Незнакомец распахнул папку и с минуту молча перелистывал страницы. Наконец он взглянул на Мардера и произнес:
– Ну что ж, Ричард… или вы предпочитаете «Дик»? «Рики»?
Он говорил по-английски, с нейтральным среднезападным акцентом.
– Я предпочитаю «мистер Мардер». Вы кто такой?
Мужчина бросил взгляд на что-то позади него, и Варела ударил Мардера за ухом – достаточно крепко, чтобы голова откинулась, а в ушах зазвенело, но не настолько, чтобы сбить его со стула или чтобы пробудился ото сна мистер Тень.
– Вот что случается, когда задаешь вопросы, Рики. Придется тебе оставить вопросы мне. Мы друг друга поняли?
– Да.
– Замечательно. Первый вопрос: что ты делаешь в Мексике?
– Раньше я работал в Нью-Йорке литературным редактором. Когда отошел от дел, взял свои сбережения и купил дом с землей в Плайя-Диаманте, чтобы отдохнуть на старости лет.
Варела снова его ударил. Не со всей силы, но ровно так, чтобы причинить боль и унизить, и Мардер понял, что мексиканец готов продолжать в том же духе хоть всю ночь. Постепенно может дойти до повреждений мозга, как нередко бывает в боксе и американском футболе. В его конкретном случае вероятность превращалась в уверенность. Он заговорил:
– Вам нужно иметь в виду кое-что: я переехал сюда еще и потому, что недавно у меня нашли неоперабельную аневризму сосудов мозга. Если ваш человек будет вот так меня дубасить, то она разорвется, и я умру. Вам-то, наверное, плевать, но есть люди, которым не все равно, в том числе Пепа Эспиноса. Она может задаться вопросом, почему по приказу сотрудника, как я догадываюсь, Управления США по борьбе с наркотиками американского гражданина подвергли пыткам, которые привели к его смерти.
Мужчина стрельнул глазами мимо него и, видимо, получил от Варелы какой-то знак, потому что снова заулыбался.
– Никто никого не пытает. На тебе ни единой царапины. Давай продолжим. Может, просветишь меня, зачем экс-редактору вести дела с Сервандо Гомесом, известным наркоторговцем?
– Никаких дел с Сервандо Гомесом я не веду. Это обычный рэкет. Он сдирает с меня пять кусков в месяц. Я подумал, что оно того стоит, потому что предыдущего владельца убили.
– Неужели? Почему же ты не обратился в полицию?
– Отличная идея, – сказал Мардер и, размяв шею, добавил: – Сеньор Варела, у меня вымогает деньги преступник по имени Сервандо Гомес. Пожалуйста, остановите его.
Варела опять ударил его, но заметно слабей прежнего.
– Никто не любит умников, Рики. Значит, ты несчастный пенсионер, жертва рэкета. Который по какой-то случайности привез с собой хорошо вооруженного наемника. Почему бы тебе не рассказать мне про Патрика Скелли?
– Мы с ним друзья. Он занимается проблемами безо-пасности и, когда услышал, что я собираюсь в Мичоакан, напросился поехать со мной и обеспечивать охрану.
– Консультант по безопасности, значит. Такой специализацией можно прикрыть множество грехов. На кого еще он работает?
– Понятия не имею. Мы не обсуждаем другие его дела. Вообще-то, насколько знаю, в этой сфере весьма ценится конфиденциальность.
– Так ценится, что в Мексику приходится въезжать по подложным документам?
На это Мардер ничего не ответил, и после паузы незнакомец продолжил:
– И ты, конечно же, не в курсе, что Патрик Скелли под несколькими вымышленными именами поддерживает тесные отношения с азиатским картелем Кхун Са и китайскими торговцами оружием. Он сотрудничает с террористами, перевозчиками наркотиков и, самое худшее, с торговцами людьми. Меня удивляет, что ты дружишь с подобным человеком. Редакторы обычно не водятся с преступниками международного уровня.
– Мы вместе воевали во Вьетнаме. Он спас мне жизнь.
Мардер давно уже заметил, как упоминание о Вьетнаме действует на мужчин, которые там не служили и при этом строят из себя крутых. Лица у них словно бы сдувались – помимо их воли. И в отместку они начинали вести себя еще жестче, как и в этом случае.
– Ладно, Рики, позволь рассказать тебе о том, что происходит на самом деле. Твой дружок пытается наладить тут какой-то бизнес – может, для американских заказчиков, может, для азиатов. С картелями ситуация нестабильная, и этот участок побережья – лакомая добыча, бери не хочу. Скелли использует тебя как прикрытие – тебя, твою землю и эту дебильную затею с народными ремеслами, с которой ты носишься. Ремесла, ну как же! Чтобы обезопасить свои наркотические делишки, он натаскивает сейчас личную армию, и я готов поспорить на три зарплаты, что ему уже везут оружие. Ну да, я не знаю, какое место занимаешь ты в его планах, и мне это без разницы, но послушай вот что и запомни мои слова. С этого момента мы насядем на вас по полной. Мы будем знать, с кем ты встречаешься, что тебе привозят и что от тебя увозят. Мы будем ближе к тебе, чем маленькая chica, которую ты трахаешь, и от нас ты не отделаешься, как от хахаля этой сучки. Ты замарался, Рики, и я тебя засажу. Старость ты проведешь в тюряге строгого режима с такими же гангстерами. – Он вырвал из блокнота листочек, что-то написал на нем и засунул Мардеру в карман рубашки. – Это мой прямой номер. Если надоест заговаривать зубы и расхочется в тюрьму, звони. Аста ла виста, урод.
С этими словами он взял папку и вышел. Варела нагнулся и разомкнул наручники, затем придержал для Мардера дверь. Они снова двинулись по залитому светом коридору. Полицейский остановился перед дверью без всяких табличек и постучал.
Открыл Гил. Мексиканцы перебросились парой слов, но говорили так тихо, что ничего было не разобрать. Потом Гил исчез в комнате, и Мардер успел заметить, что полицейский там не один. С ним был молодой человек в шелковистом бежевом костюме и белой водолазке с золотым кулоном на цепочке. Такое лицо забыть непросто, и Мардер его уже видел – в замечательном оптическом прицеле своей винтовки. Незнакомец был среди людей, которые повыскакивали из машин, подбитых Скелли на насыпи; Мардер еще принял его за главного.
