Стата задумалась о побеге: в кино герой всегда пытается сбежать, но она сомневалась, что это хорошая идея. Выбраться из комнаты будет несложно. Быстрый осмотр показал, что можно разобрать стальной каркас кровати, а потом использовать одну из трубок вместо рычага – чтобы сломать жалюзи, хватит с лихвой. Но что дальше? Она не знала даже, есть ли во дворе караул. Конечно, Стата могла застрелить охранника (могла ли?) и перемахнуть через стену, а потом на невидимом аэроплане пролететь пару сотен километров до Апатсингана, где майор Нака немедленно предоставит в ее распоряжение свои войска, если, разумеется, он еще там.
Нет, действовать наобум было верхом глупости. Кроме того, она несла некоторую ответственность за эту дурочку, Лурдес. Нельзя уходить, не узнав, где ее держат и что с ней хотят сделать. С другой стороны, впереди ночь. Если в следующие несколько часов у нее получится что-то выяснить, то можно попробовать скрыться под покровом темноты. Она заведет машину при помощи проводков – какую-нибудь старую модель, без сигнализации и прочих наворотов, – повредит остальные и уедет. Интересная фантазия, конечно… ну а вообще, хоть кому-то за всю историю удалось сбежать от похитителей? Этого она не знала. А Стата не любила во что-то ввязываться, не имея на руках фактов, хоть это и немодно.
Так что она просто ждала. За всеми этими размышлениями Стате ни разу не пришло в голову, что ей грозит смерть. Ее жизнь представляла собой сплошную череду успехов и завоеваний, поэтому она полагала, что имеет преимущество перед всеми, кому вздумается ее обидеть, и без труда подавляла самые тягостные мысли. А еще ей претило понапрасну тратить время, поэтому она уселась на кровать, прислонилась к стене и достала ручку с блокнотом. Открыв его на пустой странице, стала набрасывать инновационную модель энергетического и производственного развития Колониа-Фелис.
Сзади сердито забибикали. Взглянув в водительское зеркало, отец Сантана съехал на обочину, пропуская колонну пикапов. В каждом тряслось по горстке молодых людей с суровыми лицами; коротко остриженные головы покачивались в хищном окружении автоматных дул.
– К чему бы это? – проронила журналистка.
– Похоже, у кланов общий сбор, – отозвался Мардер.
– Сейчас гляну в Сети. – Покопавшись пару минут в смартфоне, Пепа вдруг воскликнула: – Иисус-Мария!
– Что такое? – в унисон сказали мужчины.
– Тамплиеры подорвали одну из яхт Куэльо в гавани Плайя-Диаманте и обстреляли из пулемета одну из его кантин.
– Jefe достали? – спросил Мардер.
– Не сообщается. Я бы на это не рассчитывала: он осторожен, у него много яхт в Плайя и в Карденасе и целая куча подконтрольных ему заведений. Так или иначе, похоже, что разгорается война – причем прямо здесь, на побережье.
Эта догадка быстро подтвердилась: на пути к прибрежной дороге им попалось еще две такие колонны – десятки машин, сотни людей. Когда «Фольксваген» наконец повернул на север, Мардер проговорил:
– Слушайте, буду вам признателен, если вы какое-то время помолчите насчет Кармел с Лурдес. Я хочу сам все рассказать Скелли.
В итоге Скелли узнал лишь часть правды. Мардер нашел его в командном центре. В бывшую гостиную набилось почти все взрослое население острова и многие дети. Скелли по-солдатски вытянулся перед побеленным листом фанеры, на котором была изображена в крупном масштабе карта Исла-де-лос-Пахарос. Мардер встал у двери, среди других зрителей; друг заметил его, но никак не прореагировал.
Скелли, конечно, был блестящим инструктором. Не возникало сомнений, что его понимают, несмотря на ломаный испанский. Он даже раздобыл прозрачный пластиковый лист и, прикладывая его к карте, восковым карандашом обозначал на нем позиции своих войск. Тактическая обстановка не отличалась сложностью. Остров имел яйцевидную форму, с горбом посередине, и тянулся с севера на юг. С материком его связывала насыпь, расположенная чуть ниже экватора, протяженностью метров сто. Со стороны моря раскинулся пляж. Оставшаяся часть северного берега представляла собой отвесные утесы, которые обрывались прямо в море. Особняк, их последняя надежда, располагался на вершине возвышенности в центре южной половины острова, на одной прямой с насыпью.
Блестящая указка Скелли – бывшая автомобильная антенна – порхала над картой, обозначая немногие вероятные направления атаки: собственно насыпь, пляж и южная оконечность острова, где прежний владелец устроил крошечную гавань с полукруглой бухтой и двумя деревянными причалами. В распоряжении оборонявшихся были три тяжелых пулемета «ДШК» и шесть легких «ПКМ», все из старых советских запасов, а также семьдесят два «АК-47» того же происхождения. Под командованием Скелли находилось восемьдесят четыре мужчины, в том числе три хмонга – los chinos, как называли их люди; в данный момент все трое сидели на корточках в углу и перешептывались на своем стрекочущем языке. Каждому из них доверили по «ДШК» – здоровенному пулемету калибра 12,7 мм на колесном лафете; пулеметам соответствовали три опорных пункта, на которых строилась оборона острова и которые охватывали все три вероятных направления вражеской атаки.
Тюк, тюк, тюк, стучала указка. Всех остальных разделили на четыре группы. Три закрепили за опорными пунктами: «Альфа» с крыши и на подступах к дому будет контролировать насыпь, «Браво» займет позицию на юге, над гаванью, «Чарли» разместится пониже террас, приглядывая за пляжем. «Дельта» засядет внутри дома в качестве резерва либо последнего рубежа обороны.
Нехитрый план, подумал Мардер, но с такими неопытными солдатами чего-то более сложного они себе позволить не могли. Пока он вглядывался в лица мексиканцев, Скелли закончил инструктаж.
– Вопросы?
Вопросов не было. Крестьяне и ремесленники, защитники Колониа-Фелис, сжали в руках такие непривычные автоматы и смущенно зашелестели «разгрузками». На кротких смуглых лицах появилось выражение совсем как у мальчишек, которые в первый раз оказались на танцах и жмутся к стеночке. Те, что помоложе, разумеется, щеголяли красными повязками на головах и имели воинственный вид. Вдруг Мардер понял, что почти все присутствующие смотрят на него. После недолгих колебаний он выступил вперед и обратился к ним.
Ему нечасто приходилось произносить речи, и уж точно не такие, но все они в конечном счете строились по одному образцу – и за историю этой несчастной страны люди вроде собравшихся здесь выслушали немало подобных речей. Он сказал, что им предстоит вершить историю, что они ведут битву против негодяев, которые пытаются отобрать у них землю, уничтожить все созданное ими, украсть будущее у их детей. Сказал, что пришел сюда как чужак, но его жена была из этих мест, и он решил увековечить ее память, делая то, что сделала бы она сама, будь у нее такая возможность. Сказал, что родителей его жены убили, как и многих других, дурные люди – те же самые, которые скоро заявятся сюда с оружием, вообразив, будто силой можно взять что угодно. Поклялся памятью своей жены и именем Святой Девы, что никогда не уступит и будет сражаться до последней капли крови. Сказал, что если кто-то желает уйти, то сейчас еще не поздно, и ничего позорного в этом нет; но когда начнется битва, ему хотелось бы, чтобы каждый был готов сделать то, на что готов он сам, – отдать жизнь за мир, справедливость и лучшее будущее для себя и своих детей. Да здравствует Колониа-Фелис!
