— Эй, — хрипло произнес он. — Я Бьорн. Гм. Вот так. Да.
Девушка опять засмеялась, и на этот раз — проклятье, он почти чувствовал во рту горьковатый вкус хмеля. Затем она достала из лукошка одну ягодку и закинула ее ему в рот прежде, чем он успел его закрыть.
— Э… м-м, — промычал он. — Спасибо. Большое спасибо.
Девушка наклонилась и поцеловала его в макушку, и запах ее волос напомнил Бьорну вкус первой сигареты после двенадцатичасовой смены на складе взрывчатых веществ. А потом она усмехнулась, поднялась и пошла прочь.
Минут через пять Бьорн перестал пялиться туда, куда она ушла, и выплюнул земляничину. Его левая нога затекла, и в ботинке бегало что-то маленькое и волосатое. Под сенью зарослей дикого лавра два пугливых олененка с бархатными рожками смеялись до икоты.
* * *
Джейн открыла глаза.
И много она с этого получила. Если вы хотите, чтобы от ваших таз была какая-то польза, постарайтесь не оказываться в лишенной окон пещере в нескольких сотнях футов под землей с выключенным освещением.
— Эй! — позвал голос откуда-то сверху.
Она попыталась шевельнуться, но это тоже была неудачная мысль. Кто-то или что-то очень постарался, накрепко привязав ее к чему-то, что, как подсказывала ей интуиция, было железнодорожной шпалой. Где-то высоко над ее головой, более или менее в том месте, где ее инстинкты предполагали источник голоса, ей послышался хрустящий звук, словно от парового катка, медленно ползущего по гравийной дорожке.
— Кто здесь? — прошептала она.
— О, отлично, ты пришла в себя, — откликнулась темнота. Голос, возможно, был мужским, но помимо этого он был монументально неописуемым. Он говорил без какого-либо акцента, не давал никакого намека на возраст, и Джейн чувствовала, что если он и говорит почему-то по-английски, то это скорее всего за счет какой-нибудь дьявольски продвинутой аппаратуры для синхронного перевода. — Меня зовут… — и он сказал что-то, чего Джейн не разобрала, но что звучало очень похоже на «Смотрисам». Этого не могло быть, разумеется. С точки зрения здравого смысла.
— Что я здесь делаю? — спросила Джейн.
— Не знаю, — ответил Смотрисам. — При этом освещении мне ничего не видно. Тебе не кажется, что тут ужасно темно?
— Да, — ответила Джейн, пытаясь не обращать внимание на какое-то ползучее ощущение — наверное, что-то похожее она могла бы чувствовать, если бы кто-нибудь вычищал из ее костей костный мозг ершиком для прочистки труб.
— Так может быть, стоит включить свет?
— Да, пожалуйста.
Что ж, мы все иногда говорим глупости, и, в конце концов, она же не знала. Поэтому, когда внезапно зажегся свет и она начала неудержимо вопить, в ее мозгу оставалась небольшая часть, имевшая полное право сказать: «В этом нет моей вины» и никто не смог бы ничего возразить.
— Боже мой, — сказал Смотрисам, — что-нибудь случилось?
Вместо ответа Джейн издала лишь еще несколько воплей — по правде говоря, воплей было довольно много. Даже когда свет опять погас, она продолжала бормотать и всхлипывать еще почти две минуты, а это довольно долгое время.
— Так лучше?
— Ввввввввввввв.
— Прости, что?
— Ммммммммммммм.
— Надеюсь, я не испугал тебя, — проговорил Смотрисам. — Возможно, мне следовало упомянуть, что некоторых моя внешность расстраивает. Например, меня, — добавил он.
Джейн понемногу утихала, перейдя к серии коротких, прерывистых вздохов. Голос немного подождал, затем деликатно кашлянул.
— Иногда я пугаюсь так, что света белого не вижу, — произнес Смотрисам. — Все зависит от того, в каком я расположении духа. Да, кстати, — продолжал он, — насчет моего имени. Вообще-то, полностью меня зовут Исполняющий Работы по Рассмотрению и Исправлению Заблуждений, но друзья меня называют просто Смотрисам. Вернее, называли бы, если бы они у меня были. — Он помолчал. — Но у меня их нет, — прибавил он. — Наверное, моя внешность против меня, как ты считаешь?
— Ммммммммммм.
Послышался вздох.
— Прежде, — продолжал Смотрисам, — меня называли Воздаяние, и по мне, это было совсем неплохо, потому что я мог называться Даном — в древности было такое племя. Но потом Наверху решили, что «Воздаяние» звучит слишком старомодно, и изменили его. Теперь любят подчеркивать позитивные моменты работы, которую мы здесь делаем. А работа у нас тяжелая.
Джейн застыла. Невероятно долго она следила за тем, как крупная капля пота скатывается по ее лицу, добираясь до кончика носа, и за это время ей пришло в голову — по крайней мере, в ту часть ее головы, которая играла в этом эпизоде примерно ту же роль, какую играл оркестр на палубе тонущего «Титаника», — что Страх — это другое измерение.
— Ну, как бы то ни было, — продолжал тем временем Смотрисам, — теперь мне уже все равно, как меня называют, я привык к своему новому имени. Имя, на самом деле, вполне подходящее, поскольку люди видят воздаяние так, как они хотят его видеть, так что я для всех выгляжу по-разному. Ужасно, разумеется, но по-разному. Так что мне кажется, что «Смотрисам» — вполне неплохое имя, как по-твоему? — Он помолчал. — Потому что каждый может смотреть сам и видеть меня таким, каким, по его мнению, я должен быть, понимаешь? Каким я тебе показался, кстати?
Джейн тяжело сглотнула, обнаружив, что кто-то проложил в ее горле шершавую бетонную дорожку.
— Ты был очень большим, — проговорила она. — Огромным. И склизким. С костей у тебя свисали куски полуразложившейся плоти. И еще там были эти черви…
— Ах-х. — В темноте послышалось тихое сопение. — Похоже, ты застала меня не в лучшем виде.
— Гм.
— Ты сказала — черви?
— Угу.
— Какая отвратительная мысль, — произнес голос. — Должен сказать, у тебя довольно мерзкое воображение. Возможно, тебе стоит проконсультироваться с кем-нибудь по этому поводу.
Последовало долгое молчание.
— Ну что ж, — произнес наконец Смотрисам, — все это очень хорошо, но так мы далеко не продвинемся. Слушай, ты не станешь слишком возражать, если здесь все же будет немножко посветлее? Обещаю держаться вне твоего поля зрения. Просто, понимаешь, я, правду сказать, немного нервничаю, когда оказываюсь в темноте. Наверное, это из-за того, что я начинаю бояться, что нахожусь уже где-то не здесь. Черви, — повторил он. — Что же дальше?
— Давайте, — дрожащим голосом сказала Джейн. — Я закрою глаза.
Послышался щелчок, и сквозь темноту просочилось слабое сияние, как чернила, пропитывающие промокательную бумагу.
— Вообще-то многие обнаруживали, что закрывать глаза не помогает, — заметил Смотрисам. — Знаешь что, я лучше спрячусь за маховое колесо. Тогда ты не сможешь меня увидеть.
Медленно, с большими паузами, Джейн досчитала до десяти.
