— Вздор, — прервал Бьорн. — Если есть яйцо, его всегда можно разбить. И кстати…
— Сюда, пожалуйста.
И в этот момент Джейн очнулась. Ее пришибло, как это ни странно, падающей звездой, и затем, долей секунды позднее, — куском штукатурки толщиной в человеческую руку. Она застонала.
Тридцать секунд — вполне достаточное время для того, чтобы просмотреть весьма длинное и замысловатое сновидение, и Джейн приснилось, что она лежит, привязанная к железнодорожной шпале, в подвалах какого-то неопределенно-зловещего здания, в то время как некий монстр, умудряющийся выглядеть в точности как самый мрачный из ее кошмаров, прячется за чем-то вроде гигантского ткацкого станка и объясняет ей, что с этих пор все, что случится в мире, будет официально считаться ее виной. Вот в чем основной недостаток сновидений, приходящих к тебе в подвалах Департамента Справедливости: никакого воображения.
— Ох, — произнесла она. — Ох, черт!
Этот момент представляет определенную сложность для описания, поэтому мы сначала уберем с дороги Смотрисама. Когда Бьорн обернулся, увидел Джейн и воззрился на нее, Смотрисам нырнул за кусок стены, быстро на цыпочках удалился и обнаружил, что находится посреди травянистого луга. Поняв, что попал не туда, он повернулся, чтобы вернуться обратно, но обнаружил, что дыра, через которую он только что вышел наружу, мистическим образом исчезла, заменившись раскидистым слегка асимметричным деревом.
Он провел остаток ночи, уныло бродя вокруг и избегая полированных поверхностей и водоемов со стоячей водой, и на рассвете набрел на прекрасную юную пастушку, которая немедленно повела его к себе домой, чтобы познакомить с родителями. Они поженились тремя неделями позже, и теперь Смотрисам распределяет свое время между мытьем посуды, тренировкой маленькой злобной собачонки и покраской окон в спальне для гостей. Поскольку он теперь всего лишь муж Илоны, никто даже не замечает, как он выглядит.
— Кто ты? — спросил наконец Бьорн.
— Королева Виктория, — ответила Джейн. — Послушайте, вы не могли бы убрать с меня этот чурбак?
Бьорн почувствовал себя обманутым. Он хотел бы произвести на нее впечатление. Он хотел бы широким шагом подойти к ней и сказать: «Послушайте, леди, может, вам мешает эта железнодорожная шпала?» Он хотел бы перерезать на ней веревки одним широким взмахом своего замбийского армейского ножа, но большое лезвие заело, а приспособление для вытаскивания камней из копыт импалы было тупым, как ножка кресла. В конце концов он ухитрился перепилить веревку консервным ножом, но не прежде чем наступил Джейн на ногу и до кости разрезал себе палец пряжкой от ремня.
— Ну вот, — произнес он. — Без проблем.
Джейн села и принялась массировать ногу.
— Это как посмотреть, — сказала она. — Взгляните, вы сломали мне каблук! Неужели вы не можете смотреть, куда ступаете?
— Э-э…
— Что — э-э?
— Э-э… извините. — Бьорн стоял на одной ноге и кусал нижнюю губу. Вот так мог бы выглядеть Персей, слетевший с небесного свода на своих крылатых сандалиях, обезглавивший морского змея и под конец, сделав шаг назад, наступивший на хвост Андромединого любимого кота. — Простите меня, — беспомощно повторил он.
— Ладно уж, — вздохнула Джейн. — Итак: вы знаете, где здесь выход?
— Э-э… нет, — проговорил Бьорн, заливаясь румянцем.
— Не знаете?
— Простите.
— Ничего. — Джейн встала, стащила с ноги вторую туфельку и аккуратно сбила с нее каблук, постукав ею о шпалу — Я их почти не надевала, — горестно сказала она. — А, да ладно, тут уж ничего не сделаешь. У вас нет с собой такой вещи, как фонарик, случайно?
Бьорн покачал головой, не в силах ничего сказать. Чтобы представить себе его состояние духа, вообразите: вы в зачарованном замке, вы целуете спящую принцессу; она шевелится и открывает глаза, и поворачивает голову, и тут вы замечаете, что книжка, лежащая на столике у ее кровати, называется «1001 средство от хронической бессонницы».
— Ну-ну, — проговорила Джейн. — Что ж, придется попробовать найти здесь выключатель. Давайте, сделайте хоть что-нибудь полезное.
Когда Бьорн в конце концов нашел его (налетев на него в темноте и непроизвольно включив при помощи собственного носа), он был преисполнен глубочайшей благодарности судьбе.
— Ну вот, — сказал он. — Эй…
Джейн взглянула на него, и ее взгляд был весьма неприветлив. Разумеется, он был не виноват в том, что выключатель гигантской машины находился рядом с тем, который включал свет, как не был виноват и в том, что обладал слишком широким носом; но она была сейчас не в том настроении, чтобы делать скидки.
— Да не стойте же столбом, — рявкнула она. — Выключите эту чертову штуковину, быстро!
Бьорн протянул руку, но было уже поздно. Какая-то сила ударила его в грудь, как из водяной пушки, перебрасывая его от стены к стене подобно мячику для сквоша
[41]
, пока он не очутился в относительном спокойствии в углу под потолком. У него было неприятное чувство, что это было лишь временно — лишь до тех пор, пока потолок сможет выдерживать давление.
— Идиот, — донесся до него голос Джейн откуда-то вне поля его зрения. — Что вы наделали?
— Где… вы? — пропыхтел он. Это было непросто; ему казалось, словно юго-то пытался сложить его рубашку, позабыв сперва вытащить оттуда его. — Я… не могу…
— Если вы хотите знать, я в камине.
Бьорн огляделся и заметил кончики двух туфелек, торчащих из каминной трубы. «Посмотри в лицо фактам, — шепнула его душа его мозгу, — даже по твоим стандартам бывают и более благоприятные условия для того, чтобы завязать знакомство».
— Почему это происходит? — попытался он крикнуть, но голос вышел из его груди плоским, словно выглаженный утюгом.
— Это все дурацкая машина, — прогудел голос из каминной трубы. — Она накачивает воздух в комнату быстрее, чем он успевает выходить. Еще пара минут, и я вылечу из трубы как пуля из ружья. Удовлетворены?
— Держитесь… — Бьорн боролся, противопоставляя свои грудные мышцы мощи машины. — Я…— Вот вам настоящее смущение: действительное, до звона в ушах, до жжения во внутренностях. Любой адреналин — ничто в сравнении с ним. — Уже… — Он яростно лягнул стену, но всем, чего он достиг, был короткий ливень сыплющейся штукатурки. — Иду. — Его рука нащупала перочинный нож в кармане брюк.
— Просто грандиозно, — ответила Джейн. — Вы не представляете, как вы меня порадовали.
До недавних пор Бьорн гордился тем, что поддерживает себя в хорошей физической форме, — до очень недавних пор; фактически до тех пор, которые начались каких-то несколько секунд назад, когда Жизнь внезапно решила, что ему больше пойдет, если он будет находиться только в двух измерениях, — так что на карте в некотором роде стоял также и вопрос его самоуважения. Совершив усилие, которое любой ученый отверг бы как физически невозможное, он вытащил из кармана нож, с первой попытки открыл большое лезвие и позволил давлению довершить начатое. Нож вошел в стену, проткнув ее насквозь.
