Джейн попыталась заткнуть уши, но обнаружила, что не может этого сделать без того, чтобы поднять руки, а руками она пошевелить не мота.
— Большой-то чемодан был на месте, а вот куда девался маленький — один бог знает. Я уж думаю, не потеряли ли они его, случаем, знаешь ведь, как это бывает.
— Две тысячи лет, — прошипел Бьорн ей на ухо. Она кивнула и приветливо улыбнулась.
— Очень даже может быть, — сказала она. — А может быть, его просто отправили не туда.
— Может быть, и так, — кивнул Улисс. — А я все же думаю, посижу-ка я здесь еще немного, просто на всякий случай. Она ведь не очень-то обрадуется, если я вернусь домой и не привезу ей шерсти, понимаете?
Воцарилось долгое молчание, на протяжении которого Бьорн и Джейн попытались понемногу отойти назад, пятясь на несколько миллиметров за раз. Это молчание было нарушено одновременно несколькими звуками.
Раздался дикий вопль Улисса, внезапно увидевшего на ленте маленький поношенный кожаный чемоданчик и бросившегося на него, как коршун на добычу.
Раздался не менее громкий вопль триумфа, исходивший от человека в длинном плаще, который точно так же ринулся к свертку, завернутому в газетную бумагу, в котором по какому-то стечению обстоятельств находился Мальтийский Сокол
[47]
.
Раздался оглушающий грохот, когда взорвались брошенные спектральными воинами (или, в одном неудачном случае, не брошенные одним спектральным воином) гранаты со слезоточивым газом.
Раздался пронзительный плач заложника, который проснулся и требовал своего плюшевого медвежонка.
Раздался приглушенный свистящий звук, когда Бьорн зашвырнул Джейн, свой вновь обретенный багаж и себя самого на ленту конвейера, которая протащила их несколько футов и утянула под свисающие резиновые полоски, отделяющие мир света от черной пустоты, откуда багаж приходит и куда, в конечном счете, возвращается снова.
А потом звуки смолкли.
Молчание длилось недолго. Когда дым рассеялся, послышались кашель, ругань и всхлипы (со стороны спектральных воинов), и гневные вопли (со стороны Генерала); одновременно из динамиков донеслось объявление о прибытии рейса TR8765 из Атлантиды, и часть потолка обрушилась на карусель.
Когда лента вновь вернула обломки в багажное отделение, большинство их имело на боках маленькие наклейки.
* * *
— Где мы?
— Слушай, а знаешь, это круто! Мне всегда хотелось знать, куда девается все это барахло, и вот…
— Ага, — проговорила Джейн. — Кажется, я знаю, где мы.
Словно отвечая ей, загорелся свет.
Или, по крайней мере, лента конвейера вынесла их туда, где он горел. Они подняли головы и увидели грузчиков.
Это было не очень-то приятное зрелище. Вспомните, как в среднем выглядят обыкновенные грузчики (что само по себе уже достаточно мерзко), а затем представьте, как они выглядели бы, будучи отраженными в изготовленных промышленным способом высокомощных кривых зеркалах.
— Все в порядке, — сказала Джейн, вытягивая ноги и легко спрыгивая с карусели. — Все в полном порядке. Говоря относительно, разумеется.
— Ты так думаешь? — Бьорн посмотрел на нее, не заметив из-за этого деррик-кран у себя над головой. — Ох, — добавил он.
— Кончай придуриваться и пошли со мной, — ответила Джейн. Она быстро двинулась прочь, оставив Бьорна в положении, разделяемом всеми мужчинами в аэропортах: в необходимости бежать вслед за женщиной, таща при этом больше багажа, чем у него было рук.
— Послушай, — пропыхтел он, — остановись на минутку и объясни. Что такое на тебя вдруг?.. А ты вообще можешь заткнуться, — прибавил он, поскольку заложник внезапно завопил и попытался проткнуть ему голову своим слабеньким кулачонком.
— Все очень просто, — ответила Джейн. — Боже, если бы я сразу сообразила, мы выбрались бы отсюда уже час назад! Пойдем же! Я еще никогда не встречала человека, который бы столько тормозил.
Она прошагала к ближайшей стене, и теперь стояла к ней лицом. Подбоченившись, она улыбнулась и сказала:
— Открывайся.
Стена не обратила на нее внимания. С таким же успехом она могла бы говорить с кирпичной стеной.
— Гм! — произнесла она. — Это странно.
Бьорн подошел к ней. Чемоданы и переносная детская кроватка с заложником (которая материализовалась откуда-то из глубин конвейерного механизма и имела на боках узор из розовых пони) держались на нем лишь благодаря какому-то недоразумению в основных законах гравитации. Он обмяк, и его груз посыпался на пол.
— Понимаешь, — сказала Джейн, — я подумала: смотри, мы хотели куда-нибудь попасть, и внезапно оказались в аэропорту. Нам нужны были билеты; и вдруг у нас оказались билеты. Нам нужен был багаж, и у нас появился багаж. И потом вся эта ерунда с «дьюти-фри» — словно кто-то читал наши мысли, что мы хотели бы в глубине души увидеть на прилавке. И я подумала: похоже, что это какое-то исполнение желаний. — Она нахмурилась, глядя на стену. — Только, похоже, это работает не со всеми вещами. Может быть, это должно как-то согласоваться с иллюзией, или что-нибудь в этом роде.
Бьорн оглянулся через плечо.
— Слушай, — сказал он, — я не хочу спорить с тобой, и все такое, но…
Джейн на пробу потыкала стену пальцем.
— Видишь, если бы это было исполнение желаний, — сказала она, — было бы просто установить, где мы находимся; это бы значило, что мы по-прежнему внутри собственной головы. Или чьей-нибудь еще. Или в голове вообще — знаешь, в коллективном подсознательном, или расовой памяти, или чем-нибудь в этом роде. В памяти вида, может быть; правда, ты, конечно… Зачем ты дергаешь меня за руку?
— Потому что, — настойчиво отвечал Бьорн, — из багажной машины вылезает взвод спектральных воинов, и…
Здесь он был неправ. Багажная машина выплевывала лишь пустые черные капюшоны, и полосы черной резины, свисающие над окном между двумя залами, поднимались и падали вновь, напоминая пережевывающие что-то зубы.
— Угу, — сказала Джейн. — Пошли, давай убираться отсюда.
* * *
— Кошмар,— подытожил Генерал.
У него еще оставалось некоторое количество спектральных воинов; вот только, подобно британцам, попавшим в Нью-Орлеан, их было уже гораздо меньше, чем какое-то время назад. Если бы Генерал обладал большим опытом в командовании спектральными силами, он крепко призадумался бы, прежде чем пытаться пропихнуть их между измерениями. Как бы то ни было, он был в ярости.
Оставшиеся спектральные воины быстро встали в строй. Генерал вышагивал взад и вперед, рыча на них.
— Больше никаких ошибок, ясно?
— Ясно, шеф.
