— Что случилось, дорогая? — спросил он. — Расскажи папе все.
— Эти глупые рыцари, — всхлипнула графиня. — Они не стали драться. Они просто стояли там и болтали.
— Ну-ну, — сказал граф. — Не стоит расстраиваться из-за пары глупых рыцарей. Они этого не стоят.
— А я думала, они оба такие храбрые, — продолжала девушка. На ее щеках, как жемчужины, застыли слезинки. Она громко высморкалась.
— Ха! — граф презрительно фыркнул. — Рыцари! Да они даже не знают, что значит это слово!
— И они просто оставили меня сидеть там, — сказала графиня, — после того, как я угощала их чаем и все такое.
— Мерзавцы, — согласился фон Вайнахт. — Ничего, я поучу их хорошим манерам.
Глаза девушки засияли, она улыбнулась.
— Я люблю тебя, папа, — сказала она.
— Я тоже люблю тебя, Попей, — хрипло пробормотал фон Вайнахт. — Ладно, так где же эти рыцари? Карлик!
Ноготь, который, стоя на стуле, смотрел во двор, спрыгнул на пол и подбежал к нему.
— Да, сэр?
— Ты имеешь какое-нибудь представление, где эти рыцари могут быть?
— Во дворе, сэр. Они не дерутся, — прибавил он задумчиво.
— Куда подевался этот чертов карлик? — сказал Боамунд. — Он постоянно где-то бродит, как я заметил.
— Естественно, — отозвался Галахад, надевая куртку. — Особенно когда для него есть работа.
— А ведь у него весь багаж.
Двое рыцарей оглядели просторный двор.
— Он может быть где угодно, — сказал наконец Галахад. — Замок большой.
— Правда, мрачноватый.
Они не торопясь зашагали в направлении главного зала.
— Думается мне, — произнес Галахад, — что нам надо найти этого графа фон Вайнахта, заставить его рассказать нам, где находятся Носки, и сваливать отсюда. Как тебе такой план?
— Вполне разумно, — отвечал Боамунд. — Откуда начнем?
— Может быть, вон оттуда?
— Пойдет.
Они распахнули двери главного зала и вошли внутрь. Их глаза широко раскрылись.
— Ноготь? — в один голос сказали они.
Перед ними, распростертый на каминном коврике подобно кипе ярко-красного постельного белья, лежал граф фон Вайнахт. Огромных размеров датский топор валялся неподалеку от его правой руки. А над ним, ухмыляясь и держа в руке баночку с аэрозолем «Химическая Палица», стоял карлик.
— Полагаю, — произнес граф, — мне стоит начать с самого начала.
Это был долгий день. Сразу же по получении информации он ринулся в Атлантиду, чтобы найти Рыцарей Грааля; там его дважды избили и спустили со спиральной лестницы; он разбил свои сани посреди арктической пустыни; вернувшись, он обнаружил, что в его доме по колено рыцарей, после чего был опрыскан «Палицей» и связан кушаком от собственного халата. Вполне достаточно, чтобы начать плеваться.
— А это необходимо? — зевнул Галахад. — Я просто…
— Да, — отрезал граф. — Это непосредственно относится к делу. Начинать?
— Что ж, выкладывай, — отвечал Высокий Принц. Он откинулся на спинку кресла, поставил ноги на чучело медведя и взял с блюда большую сочную гроздь винограда.
Симон Маг перевернул страницу и поудобнее пристроил очки у себя на носу.
«Печальная история Графа Рождество», — прочел он.
И полез за своим блокнотом.
Это была чертовски интересная история. Если она не была величайшей из когда-либо рассказанных историй, то лишь потому, что граф был не совсем в том настроении, чтобы рассказать ее как следует.
…О том, как две тысячи лет назад он оставил свою многообещающую карьеру стихийного божества для того, чтобы изучать астрологию в университете в Дамаске. О том, как он, глядя вместе с тремя приятелями-студентами в университетскую электронную астролябию, обнаружил нечто, что они на первый взгляд приняли за пятнышко грязи на линзе, поняв затем, что это была совершенно новая звезда. О том, как они пустились в путь, чтобы понаблюдать за ней из оборудованной по последнему слову техники университетской обсерватории под Иерусалимом. О том, как произошла неизбежная путаница с зарезервированными местами в отеле, в результате которой, когда они одной холодной дождливой ночью прибыли в Галилею, они обнаружили, что их комнаты заняты компанией странствующих страховых агентов из Тарса, и им остается только заночевать внизу, в конюшне.
И о том, как, когда их четверка хлюпала по грязному двору, бормоча угрозы о возбуждении против кое-кого уголовного дела, молодой Мельхиор случайно поднял голову и заметил, что звезда висит точнехонько над их головами, и что несколько пастухов, только что вышедших из конюшни, выглядят весьма озабоченными…
— И вот еще что, — сказал пастух с безумной улыбкой. — Не знаю, суеверные вы люди или как, но если да, то лучше не ходите туда. Понимаете… в общем, там по колено ангелов.
— Ангелов?
— Мне не хочется об этом много говорить.
И пастухи поспешили прочь, оставив Каспара, Мельхиора, Балтазара и Клауса стоять под дождем.
— Я не ослышался, этот человек сказал, что там внутри Ангелы? — спросил Балтазар.
— Вроде бы так.
Они застонали. Словно мало было вещей, с которыми им пришлось мириться, теперь им предстоит делить свое спальное помещение с бандой грязных, одетых в кожу, сквернословящих, пахнущих верблюдами хулиганов.
В конюшне было темно. Масляная лампа трепетала на легком сквозняке. Внезапно все четверо почувствовали настоятельную потребность встать на колени.
— Эй, — позвал Балтазар. — Есть здесь кто? Слушайте, парни, мне это не нравится, как-то мне здесь не по себе…
Стало светлее; мягкое золотистое сияние исходило от дальних яслей.
— Ш-ш, тише, — раздался женский голос. — Он спит.
Мельхиор заговорил первым. Очень осторожно он пробрался к яслям, заглянул в них и отшатнулся, словно его ударили. Потом он опустился на колени и покрыл голову полой своего плаща.
— Госпожа, — сказал он.
Лицо женщины оставалось в тени.
— Привет тебе, — произнесла она. — Блажен будешь ты вовеки, ибо ты первый из взглянувших в лицо Сыну Человеческому.
Мельхиор раскачивался взад и вперед, сидя на пятках.
— Госпожа, — повторил он, — позволено ли нам предложить дары твоему сыну?
Женщина улыбнулась и кивнула, и тогда Мельхиор порылся в своей сумке и достал маленькую сверкающую коробочку. Женщина наклонила голову, словно ожидала этого.
— Золото, — объяснил Мельхиор. — Золото — дар, подобающий царю.
Женщина взяла коробочку, не взглянув на нее, и положила ее на землю рядом с яслями. Каспар сделал шаг вперед, упал на колени и протянул женщине маленький алебастровый сосуд.
