— Сначала дело, потом удовольствия, ты хочешь сказать? — проговорила женщина. — Что ж, это разумно. Меня зовут Кундри.
Боамунд посмотрел назад и увидел предмет, на котором он лежал. Он поднял корону, которая сплющилась под его весом, и попытался вернуть ей прежнюю форму. Он чувствовал себя чрезвычайно подавленным, но не мог понять, почему.
— Не беспокойся об этой безделушке, — произнесла Кундри. — Это не настоящая корона; просто что-то, с чем можно иметь дело. Аллегория.
Это слово замкнуло какую-то цепь в голове Боамунда.
— Я узнаю тебя, — проговорил он. — Ты — та девушка с машиной.
Кундри улыбнулась.
— Регулировщик движения, верно. А также рука с телефоном, — она приподняла переносной телефонный аппарат, стоящий на столике дымчатого стекла рядом с ней. — А также отшельник, не уследивший за временем убийца и сова. Я одна на тысячу ролей.
— Ты колдунья, — проговорил Боамунд.
— Совершенно верно, — отвечала Кундри. — Вообще-то, в наше время это больше не считается незаконным. С тысяча девятьсот пятьдесят какого-то. В моем положении приходится быть очень осторожной.
— Угу, — сказал Боамунд. — А каково же твое положение?
— Я Королева Атлантиды, — ответила Кундри. — Помимо всего прочего, разумеется. Я также являюсь первосвященницей Нью-Кеттеринга и графиней фон Вайнахт. Строго говоря, — добавила она, — это не совсем так; мне не полагается носить этот титул после развода, так что графиня теперь моя дочь Катя. Совершенно ужасная девчонка. Можно сказать, что я вдовствующая графиня фон Вайнахт. Я не очень хорошо понимаю, что означает слово «вдовствующая», но, думаю, после шестисот лет жизни замужем за графом я заслуживаю какого-то титула. Даже, может быть, медали, — добавила она. — Как бы то ни было, — продолжала она, — ничто из этого, вообще-то, никоим образом тебя не касается. Все, что тебя должно интересовать, — это то, что я Кундри.
— Ага, — произнес Боамунд. Он яростно порылся в своем мозгу, пока наконец не наткнулся на фразу, которая показалась ему подходящей. — Боюсь, здесь ты осведомлена лучше меня.
Кундри подняла безупречно подведенную бровь:
— Ты никогда не слыхал о Кундри?
— Э-э…
— Боже мой, чему же вас учили в школе, хотела бы я знать?
— Соколиной охоте, — ответил Боамунд. — А еще фехтованию, бою на копьях, геральдике — это была Новая Геральдика, там все делается с помощью маленьких диаграмм, — этикету, магии с началами прорицания, ухаживанию — до третьей степени. И еще игре на флейте, — добавил он, — но с этим я так толком и не разобрался. Я могу сыграть «Edi Bi Thu» и «San ’с Fuy Belha ni Prezada», только медленно.
— Это был риторический вопрос, — сказала Кундри. — А знаешь, ты совсем не такой, как я себе представляла.
— Правда?
— Правда, — Кундри отпила глоток кофе и отпустила чашку. Шустрая плотвичка ринулась вперед, подхватила ее пастью за ручку и исчезла, вильнув хвостом, в то время как окунь убрал блюдце. — Некоторое время назад ты спросил меня, где ты находишься.
— Верно, — подтвердил Боамунд.
— Что ж, — сказала Кундри, — это зарегистрированный офис компании «Лионесс (UK) plc», и мы находимся точно в географическом центре Альбиона. Фактически, ты на нем сидишь.
Боамунд беспокойно поерзал на месте.
— Здесь, — продолжала Кундри, — ты находишься точно на полдороге между Атлантидой и Северным полюсом. Это тебе о чем-нибудь говорит?
— Э-э, по правде говоря, нет.
— Нет? Ну да ладно, Бог с ним. Подозреваю, ты хочешь знать, где находится Святой Грааль.
— Да, конечно, хочу.
Кундри улыбнулась.
— В таком случае, — сказала она, — я думаю, мне лучше начать с самого начала. А началось все это очень, очень давно…
Римский легионер стоял на узенькой улочке, опираясь на щит, вновь и вновь напоминая себе о том, что он патрулирует Иерусалим, и изо всех сил пытаясь не обращать внимания на вкусные запахи, доносящиеся с верхнего этажа дома позади него.
Он слышал запах чеснока. Он слышал запах молодого барашка, которого тушили в собственном соку. Он слышал запах кориандра, и свежевыпеченного хлеба, и чабреца, и морского окуня, готовящегося на пару с укропом и шамбалой. Это была чистейшая пытка.
Над его головой девушка Варфоломея хлопотала в кухне, одной рукой помешивая соус для жареного павлина, а другой листая поваренную книгу.
— Полить закваску небольшим количеством молока, — прочла она вслух, — и оставить до появления пены.
Она еще ни разу не пробовала этот рецепт, но выглядел он просто чудесно — пряные булочки с корицей и изюмом! М-мм!
Девушка Варфоломея любила готовить, и поэтому, когда кто-то предложил закатить хорошую вечеринку в честь дня рождения Симона Петра, она сразу же вызвалась. А когда ей сказали, что на вечеринке будет Мастер… да она целыми днями не находила себе места! Подумать только, она будет готовить для Мастера!
После длительных колебаний и осторожного прощупывания почвы она решила остановиться на барашке. С барашком невозможно промахнуться — по крайней мере, не в это время года; и в любом случае, маринад покроет все огрехи. Потом Симон Петр поймал этого окуня, действительно классного — говорите о старине Симе все, что вздумается, но рыба у него всегда по-настоящему свежая, а это можно сказать далеко не обо всех, — а Филиппу добрая римская госпожа, в чьем саду он работал дважды в неделю, дала павлина, так что здесь проблем не намечалось. Однако, маленькие булочки с корицей были ее собственной идеей.
— Вывалить на посыпанную мукой поверхность, — читала она, — и месить восемь минут, пока тесто не станет однородным и упругим.
Как бы было хорошо, размышляла она, если бы как-нибудь, хотя бы один раз, у кого-нибудь из них достало вежливости сказать ей спасибо; но таковы уж мужчины. Она снисходительно улыбнулась, вспомнив тот случай, когда они привели с собой кучу народа, а в доме не оказалось ничего, кроме пары буханок и нескольких тощих макрелек.
«Варфоломей такой милый, — сказала она себе, — милый и надежный; его не понесет внезапно куда-нибудь к черту на рога, он не запишется ни с того ни с сего в армию и не станет пропадать целыми месяцами с караванами купцов». Она ничего не имела против того, чтобы немного подождать, пока он пройдет свою фазу религиозных исканий, — долгая помолвка на самом деле не такая уж плохая вещь, люди успевают узнать друг друга получше, и следовательно, их ожидает меньше сюрпризов, когда они наконец поженятся. Кроме всего прочего, это давало ей кучу времени, чтобы сшить себе хорошее платье.
Покрывая булочки глазурью, она вновь и вновь прокручивала в голове некоторые слухи определенного свойства, которые она услышала этим утром на рынке. Не то чтобы с Мастером было что-то не так; он, говорят, святой человек, какой-то пророк или вроде того. Но верно также и то, что римляне не очень-то одобряют пророков, а несогласие с римлянами никогда никого не доводило до добра. Она должна быть твердой, решила она. Как только они поженятся, ей придется прекратить все эти Варфоломеевы хождения по молитвенным собраниям и тому подобное. Если он действительно всерьез говорил о том, чтобы как-нибудь завести собственную маленькую лавку и продавать сандалии, у него в любом случае не останется времени на хобби.
