— Да уж, — согласился Бьорн. — На восемнадцать дюймов бы левее, и твоей ноги как не бывало.
Старший лесоруб, которого звали Карл, вздохнул, уселся на ствол дерева и жестом пригласил младшего товарища присесть рядом с ним.
— Враждебность, — проговорил он, протягивая Бьорну яблоко, — подобна топору с грубо сработанной рукоятью. Она ранит тех, против кого она направлена, и одновременно вредит руке, направляющей ее. Попробуй быть немного более спокойным внутренне, кузен Бьорн. Жизнь — чудесная вещь.
— От яблок у меня брюхо пучит, — отвечал Бьорн. — В особенности от этого чертова «Кокса». — Он швырнул яблоко через плечо. — Давай-ка ты подвинешься маленько, а то, если ты будешь здесь сидеть, это дерево свалится тебе прямо на голову, — я сейчас срублю его.
Карл покачал головой и улыбнулся.
— Тебе нужно сначала найти свой топор, кузен Бьорн. Всегда помни об этом, — прибавил он, поднимаясь с места и собираясь уходить. — Всегда нужно найти свой топор, прежде чем начинать рубить свое дерево.
Бьорн издал неприличный звук и зашагал к ручью. У него ушло немало времени, прежде чем он отыскал топор, и когда он вылез, его ботинки были мокрыми насквозь.
— Доброе утро, дядя Бьорн, — произнес голос у него над головой. Он поднял взгляд и увидел маленькую девочку, лет около десяти, в хорошеньком голубом платьице. — Мама подумала, что ты, наверное, проголодался, и прислала тебе еды. Если тебе захочется освежить себя глотком пива, я могу сбегать обратно домой и принести его тебе.
Бьорн поднял с земли узелок и скроил гримасу.
— Оставь его себе, — сказал он. — И скажи этой ленивой корове, что я терпеть не могу вафли, поняла? От вафель у меня ветры.
Девочка кивнула.
— Дядя Бьорн, — сказала она, — я сейчас весело бежала сквозь лесную чащу и увидела прекрасный цветок, голубой, как само небо. Посмотри, я принесла его, чтобы показать тебе. Он такой красивый — наверняка есть какая-нибудь замечательная история про него и про то, как он получил свое имя?
— Он называется дерьмоцвет, — сказал Бьорн. — Напряги воображение.
— Ох. — Девчушка сделала книксен. — Наверное, — сказала она, — мне лучше вернуться домой, а то мама начнет волноваться, куда я подевалась. Ради Бога, будь осторожен с этим большим острым топором!
— Давай-давай, топай.
Девочка сделала еще один книксен и вприпрыжку побежала вниз по склону, оставив наконец Бьорна наедине с деревьями, птицами, белками и врастающим ногтем на ноге. Некоторое время он стоял, бесцельно глядя вокруг; затем его взгляд упал на одно дерево, которое он узнал. Это был высокий могучий дуб; он хорошо помнил его — он залезал на него, когда был мальчишкой, и дедушка частенько подсаживал его на узловатые ветви, рассказывая ему обо всех чудесных вещах, которые можно оттуда увидеть. «Как это замечательно, — говаривал дедушка, — сидеть на высоком дереве и смотреть вокруг на все царства земные, словно глазами самого Бога!»
Бьорн пошире расставил ноги, улыбнулся и занес топор.
Четыре
Это очень странное чувство — знать, что в твоей голове находится кто-то посторонний; нечто среднее между жуком, заползшим тебе за шиворот, и вломившимися в твой дом грабителями.
Первой мыслью, которая пришла на ум Джейн после того, как она возвратилась домой, проведя на работе весь вечер и не сделав за это время ровным счетом ничего, было вымыть голову, но почему-то это почти не помогло.
У нее по-прежнему оставалось ощущение — и это раздражало ее больше всего, — что у нее внутри что-то набито; примерно так чувствуешь себя, когда после купанья обнаруживаешь, что тебе в ухо попала вода. Однако попытка зажать нос и продуть уши тоже ни к чему не привела.
От тишины становилось еще хуже, и Джейн включила телевизор. Поначалу смесь раздражения и заинтересованности, вызванная в ней открытием нового австралийского сериала, немного развлекла ее, и она провела по меньшей мере шесть минут, сидя перед экраном и пытаясь разгадать, является ли Терри сестрой Глории или сыном любовника Трейси; но затем у нее начало появляться неприятное чувство, что все эти голоса находятся внутри ее головы, и несколько поколений бронзовокожих яркоглазых осси
[16]
развивают свои непростые интимные взаимоотношения непосредственно между ее ушами. Она торопливо переключила программу и три минуты смотрела передачу для домохозяек, затем выключила телевизор и решила попробовать послушать музыку.
Казалось, это сработало. Она припомнила свое смутное впечатление, что несмотря на показную браваду, голос незнакомца звучал обеспокоенно, когда она пригрозила затопить его музыкой. Она выбрала «Пятьдесят Знаменитых Маршей Гвардейского Оркестра Голдстрима» — подарок от престарелого дядюшки с очень странным представлением о щедрости, — надела наушники и села в кресло. Через десять минут («Лиллибурлеро», «Полковник Богей», «Девушка, которую я оставил» и — невероятно! — «Когда мне будет 64») она пришла к заключению, что одержимость демонами, пожалуй, все-таки лучше, чем преждевременная глухота, и выключила также и магнитофон.
Она налила себе чашку чая.
— Ну хорошо, — сказала она. — Я знаю, что вы там. Вылезайте.
Абсолютная тишина, как внутри, так и снаружи. Возможно, сказала она себе, я схожу с ума.
Эта возможность (о черт, молоко скисло, надо было брать порошковое) еще не приходила ей в голову, но сейчас ее врожденное логическое мышление настоятельно рекомендовало ей этот вариант в качестве объяснения, удовлетворяющего всем известным фактам. Если это объяснение было верным, оно требовало от нее серьезного обдумывания и, весьма вероятно, кардинальных изменений в ее образе жизни. У девушек, которые слышат голоса внутри своей головы, есть два варианта действий — созывать армии и изгонять англичан из Аквитании, либо обращаться за помощью к специалистам.
— Вот этого я бы тебе не советовал делать, — произнес голос. — Ты нисколько на нее не похожа.
Джейн облегченно вздохнула. Значит, она все-таки не сходит с ума.
— Вылезайте, — твердо сказала она. — Так, чтобы я могла вас видеть.
— Как хочешь.
Незнакомец материализовался на другом конце стола, ухватил ее чашку с чаем и отхлебнул. Она снова включила чайник и принесла с сушилки вторую чашку.
— Не похожа на кого?
— На Жанну д’Арк, — ответил он. — Смешная девчушка была эта Жанна. Ни капельки не сумасшедшая, ни на волос, но определенно из тех людей, которые создают здравому уму дурную репутацию.
— Вы пьете мой чай. Молоко, кстати, скисло.
— И в дополнение ко всему, — продолжал незнакомец, — из-за того, что она почти не снимала шлема, у нее в ушах образовались просто омерзительные комки серы. Такого рода вещи чрезвычайно удручают.
