— ШЕВЕЛИ ДОЛБАНЫМ ДЖОЙСТИКОМ!
— Так?
— Вот-вот. Еще немножко. Работай спиной, не только руками.
— Так?
— Да, хорошо.
Солнце, казалось, зависло на одном месте; затем, на какую-то долю секунды, оно, казалось, начало камнем падать вниз, но тут же выправилось, вильнуло так, что у Уэйна захолонуло сердце, и полетело прямо и ровно. Луна приблизилась вплотную и осторожно легла на параллельный курс.
— Чистая работа, — произнес лунный человек с оттенком восхищения, пробивавшимся сквозь страх и облегчение. — И еще одно.
— Что?
— Выруби наконец эту чертову мигалку, у меня от нее уже голова болит.
Уэйн с хрустом сдвинул брови.
— Мигалку? Какую еще мигалку?
— Обыкновенную. Аварийный сигнал. Ты мигаешь, как полицейская машина, разве ты… У тебя под левой рукой, там такая маленькая синяя кнопка со стрелочкой… Вот-вот. Ты неплохо справляешься.
Сидя в навигационной кабине луны, Джордж испустил глубокий вздох и тыльной стороной ладони вытер полпинты пота со лба. Увольнение в результате оказалось чертовски недолгим. «Однако, — сказал он себе, — похоже, парнишка неплохо схватывает, и потрясающе быстро; это, видать, врожденное. Прямо скажем, повезло».
— Ну вот, — произнес он. — Теперь нам остается только развернуть его в обратную сторону.
Шесть
Высоко над пиками Голубых Гор эскортируемое солнце завершило свой маневр, выровняло курс и начало двигаться к западу. Внизу, на земле, все поселяне, за исключением одного, взметнули вверх свои шапки и разразились аплодисментами.
— Ну и ну, — произнес Ари, старик-кузнец. — Не каждый день доводится увидеть подобное.
Остальные поселяне замолчали. Даже по их стандартам простодушной прямоты старик Ари выступал время от времени с прямо-таки ослиными замечаниями. Однако он ковал первоклассные подковы, так что, в общем-то, остальное было неважно.
— Будет что порассказать внукам, а, Бьорн? — подхватил Густав, опуская осколок закопченного стекла, через который предусмотрительно наблюдал за происходящим. — Впечатляюще.
Бьорн ничего не ответил. Он прилаживал к топору новую рукоятку, поскольку старая сломалась в припадке раздражения, охватившем его незадолго до этого. Бьорн расходовал больше топорищ, чем все остальные поселяне вместе взятые.
— Я никогда не устаю удивляться, — продолжал Густав, выбивая свою незатейливую кукурузную трубку о подошву ботинка и набивая ее табаком, — бесконечному разнообразию Промысла Господня и его потрясающему…
— А я вот иногда устаю, — прервал его Бьорн. — Если тебе больше нечего делать, кроме как стоять тут и блеять, передай мне лучше рашпиль. Дьявольски свилеватая зараза этот гикори.
Густав протянул ему рашпиль.
— Однако, — сказал он, — шестьдесят семь лет живу я на этом свете и ни разу еще не видел ничего подобного. Ни единого разу за всю свою…
— Ну а я видел.
Доброе продубленное непогодой морщинистое лицо Густава сложилось в непривычную для него озадаченную мину.
— Ты видел? — переспросил он.
— Ну да. Больше раз, чем ты обедал. Подай мне клин. Да не этот, вон тот, маленький.
— Это совершенно удивительно, сосед Бьорн, — произнес Густав голосом, абсолютно лишенным недоверия. — Я и то не видел, а ведь я гораздо старше тебя.
Бьорн встал и трижды стукнул топорищем о землю, насаживая на него топор.
На третий раз толстую рукоять пересекла длинная трещина. Он выругался, переломил топорище через колено и потянулся за коловоротом.
— Ты должен быть осторожнее, — сказал Густав. — Ты можешь повредить себе колено, если будешь делать такие вещи.
Бьорн неприятно рассмеялся.
— Это вряд ли.
«Вот, — не мог не отметить Густав, — типичный разговор с молодым Бьорном. Странно, а ведь он кажется вполне хорошим парнем. Возможно, его жизнь складывалась не очень удачно до того, как он пришел к нам в деревню».
— А ты уверен, что тебе доводилось видеть что-нибудь похожее на… — Густав указал на солнце.
Бьорн кивнул.
— Конечно, — сказал он. — Я ведь работал у них.
* * *
Джейн резко обернулась; зубная щетка все еще торчала у нее во рту.
— Послушайте… — начала она. Незнакомец сделал извиняющийся жест.
— Простите, — сказал он, — я как-то не подумал. Я мог бы заглянуть попозже, если…
Джейн взглянула на него. Да, в нем было что-то, что подсказывало ей, что это еще один из Них. Что же на этот раз?
— Вы ведь другой, не так ли? — сказала она. — Я хочу сказать — не тот, что приходил прежде, верно? Или вы — он, только нацепили другое тело?
— Нет, — ответил незнакомец. — Я действительно другой. Меня зовут Штат.
— Штат?
Незнакомец слегка пожал плечами.
— Это, конечно, не настоящее мое имя, — сказал он, — но так все называли меня дольше, чем я могу припомнить. Это уменьшительное от «Директор Штата».
— А-а. — Джейн вытащила изо рта щетку и положила ее на мыльницу. — Хотела бы я, чтобы ваша братия оставила эту манеру подкрадываться ко мне исподтишка.
— Я не собирался подкрадываться, — оправдывался Штат. — Я просто…
Но снискать доверие Джейн было не так-то легко.
— Представьте себе, — продолжала она, — я стою тут, чищу зубы, и вдруг у меня за плечом в зеркале чье-то лицо. Вы, случаем, никогда не работали на человека по имени Хичкок? Такой толстый парень с большим носом.
Ее собеседник выглядел озадаченным.
— Не могу припомнить, — ответил он.
Джейн улыбнулась извиняющейся улыбкой.
— Простите, — сказала она, — это шутка для людей. Вы, черти, вряд ли много знаете о нашем кино.
Незнакомец, казалось, оскорбился.
— Говоря по правде, — произнес он, — я не черт. Совсем даже не черт.
— Прошу прощения, — сказала Джейн. — У меня просто вырвалось, я хотела сказать «дэмон».
— Но я и не дэмон. Я… — он замолк, залившись румянцем. — В общем я не дэмон. Я из другого департамента.
Джейн минутку подумала; затем широкая улыбка разлилась по ее запятнанному зубной пастой лицу.
— Поняла, — сказала она. — Вы ангел.
— Прошу вас, — проговорил он, — право же, я предпочел бы, чтобы мы не использовали это наименование. Оно настолько… — Он беспомощно махнул рукой.
— Хорошо, — сказала Джейн. — Какое же слово я должна использовать?
— Общественный служитель, — твердо отвечал незнакомец. — Мне кажется, это действительно гораздо лучше звучит, как по-вашему?
