Но это утро – лишь продолжение процесса.
Оно – солнечная сторона сумерек.
Теперь наступил день, оставляя все сущее в этом мире ночи, которую он содержит в себе. Это утро – другая сторона Белой ночи.
Это утро Черного дня, который немедленно наступил вслед за ним.
Шестой день: Черный день
Первое, что я замечаю, – это то, что новые листы были исписаны, а затем сложены по порядку. Рукопись обретает форму.
Но что же я мог написать на пляже, если я там уже не находился? Как я мог стучать по клавишам пишущей машинки в свое отсутствие? «Я» пересекал квантовое поле, отделяющее меня от меня, я гнался на моим другим «я» в ангаре масок/личностей, узнавал от моего «я-другого» о высшем ухищрении, являющемся основой любой личности.
И именно это с абсолютной точностью голубыми чернилами описано на последних страницах рукописи.
Встает вопрос: где же различие? В круге, кажущемся бесконечным, я переживаю то, что я пишу, я пишу то, что я переживаю.
Какова цель? Какой смысл? Какова польза?
Такие риторические вопросы ведут лишь к головокружению.
Но если что-то, какая-то скрытая структура моей личности, убедило меня в том, что поляризация происходит, что различие есть, почему я не могу увидеть их осуществление?
Чем являлась на самом деле белая тень, доведшая меня до края Белой ночи, до края пляжа, до ангара с масками, до склада «личностей», до границы рассвета, до комнаты, до camera luminosa
[46]
, до границы Черного дня, разевающего теперь передо мной свою бездонную пасть?
Была ли она действительно мной? Моим другим разъединенным «я», моим «я-другим», ищущим свою синтетическую форму?
А вдруг тень – всего лишь обычное наваждение? Вдруг мир, в котором она жила, сам является наваждением?
Пляж? Passeggiata? Купальни? Роскошные гостиницы? Мой дом? Комната? Ангар с масками? Вдруг все нереально? Вдруг это какая-то запрограммированная галлюцинация? С какой целью? По какой причине? С какими последствиями?
А вдруг и я в конечном счете наваждение?
Вдруг я – галлюцинация этой Вселенной?
Вдруг я – просто часть сна, неизвестно как затерявшегося в этой части мира?
Даже если я – просто обрывок видения, я должен вернуться в ту думающую голову, из которой меня извлекли. Каким бы образом я ни рассматривал проблему, передо мной по-прежнему стоит та же главная загадка. Я разъединен с самим собой, не распадаясь при этом, в точности говоря, на две разные личности. Я просто раздвоен, разъединение не создало два разных существа, оно разделило мое сознание не цифровым, а совершенно онтологическим способом: парадоксальным синтезом, отделяющим сущность от нее самой.
Сущность. Я. Человеческое существо, простирающее свою бесконечность между пляжем и комнатой, преследующее негатив тени в то время, как ночи окрасились в цвет дня, а дни сделались более темными и тайными, чем самые глухие ночи.
Если Белая ночь явилась лунной стороной дня, то Черный день, солнечная сторона ночи, предстает его системной инверсией.
Это полусвет, озаренный огнем.
Я вернулся в комнату, в camera luminosa, подобную кабине межпланетного корабля, плывущего среди плотных высших слоев атмосферы.
Тут есть чемодан, стопка бумаги, пишущая машинка, но здесь нет человека.
Я один, и мне кажется, что я один во всем мире, совершенно один.
Есть, между прочим, и тень.
Черная, нормальная тень, прямо напротив меня.
Моя тень.
Моя тень. Мой силуэт, отпечатавшийся на стене. Моя фигура, находящаяся по ту сторону устройства чемодан-бумага-машинка.
Здесь нет никакого источника света, способного изобразить моего темного двойника на какой бы то ни было поверхности.
Если, конечно, это действительно Camera Luminosa, подумал я.
Если, конечно, я нахожусь с той стороны границы раздела, на альтернативной стороне пляжа. Если, конечно, я пересекаю квантовую орбиту, если, конечно, я углубляю различие для того, чтобы успешнее соединиться с самим собой.
Если, конечно, я нахожусь перед тем, чем я являюсь. Перед тем, что открыто мне комнатой, пляжем-гиперкубом, светом, существующим лишь в темноте, которая его окружает, светом Черного дня.
Если, конечно, я нахожусь перед тем, чем я являюсь, то есть мне удалось расширить расхождение до такой степени, что мы можем объединиться здесь, в Camera Luminosa. Да, все это похоже на правду.
Черная тень на стене, кстати, это прекрасно поняла. Она позволяет себе целый ряд расхождений относительно моих движений. Она не то чтобы совершенно рассинхронизирована, смещена по фазе или отклонена, а скорее свидетельствует о потенциальном, параллельном, соседствующем существовании.
Так и есть, говорю я себе. Разъединение, синтез. Я приближаюсь к моменту, когда мои «я» смогут слиться воедино снова, создавая настоящую машину, настоящую сеть прерываний, бесконечную единичность.
ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – НЕЙРОКОД МАШИНЫ ВРЕМЕНИ ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – РАЗЪЕДИНИТЕЛЬНЫЙ СИНТЕЗ СЕТЬ ПРЕРЫВАНИЙ ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ВСЕ ТО ЧТО ТЫ ЕСТЬ В ОТСУТСТВИЕ ТВОЕГО Я ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ИДЕНТИФИЦИРУЮЩАЯ СИСТЕМА СВЯЗИ ИГРА – ЛОГОС – ГОЛОС – СТРАТАГЕМА ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕССОР НАСТРОЕННЫЙ НА ТРИЛЛИОН ЗВЕЗД В СЕКУНДУ КОСМИЧЕСКАЯ МАШИНА COSMOS FACTORY UNIVERSAL–COLUMBIA ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ТО ЧТО ЖДЕТ ЧЕЛОВЕКА КОТОРЫЙ СУМЕЕТ ОСВОБОДИТЬ ЕЕ ОТ ЯКОБЫ ПОДЧИНЕННОГО ПОЛОЖЕНИЯ ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ЭТО ПИШУЩАЯ МАШИНКА ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ЭТО ПИСЬМО В МАШИНЕ ДА ПИШУЩАЯ МАШИНКА – ЭТО ТО ЧТО ОНА ЕСТЬ ПОТОМУ ЧТО ТЫ СТАНОВИШЬСЯ ТЕМ ЧТО Я ЕСТЬ А Я ЕСТЬ ТО ЧТО ТЫ ЕСТЬ
Я набил на клавиатуре этот набор слов, нажав на клавишу верхнего регистра.
Передо мной – стена, тень исчезла… или, вернее, изменила консистенцию, еще вернее, сменила Вселенную. Сменила измерение, тоже пересекла квантовую орбиту.
Это больше не тень, остающаяся приклеенной к поверхности стены молочного цвета, это отверстие, открывшееся в структуре. Черная дыра, повторяющая, конечно, мой силуэт, но содержащая в себе нечто другое.
И это нечто другое – я.
Мое «другое я». Оно находится в копии той комнаты, где сижу я, с такой же кроватью, с таким же чемоданом, со стопкой бумаги, с пишущей машинкой, это что-то вроде зеркала, но не отражение. Это настоящий материальный мир, со своим собственным временем и пространством. Которые, естественно, являются и моими временем и пространством.
Поскольку я действительно пребываю там, в стене Camera Luminosa, я словно запечатан внутри субстрата химических солей.
