Босх вытащил из-за пояса пистолет и положил на колено, направив дулом к дверце.
– Что там? – поинтересовалась Люсия.
– Надеюсь, что ничего.
Сото шевельнулась в кресле и повернулась лицом к двери. Она тоже достала пистолет и, взяв его двумя руками, опустила на колени.
– Только меня не подстрели, – предупредил Босх.
Он почувствовал, что его голос напряжен. В кровь хлынул адреналин. Машина была уже рядом, и Гарри разглядел в ней по меньшей мере три фигуры. Двое сидели спереди, третий – посередине заднего сиденья.
Автомобиль медленно проехал мимо, и Босх обменялся взглядами с передним пассажиром и с тем, кто сидел сзади. Оба от подбородка до плеч были сплошь покрыты татуировками. Они уставились на Босха, но не сделали никаких движений и проехали дальше. Гарри ослабил руку на рукоятке пистолета и взглянул на номерной знак машины.
Микрофон его полицейской рации так износился, что едва держался на шнуре, поэтому его приходилось вешать на зеркало. Босх снял микрофон и связался с центром связи, чтобы назвать номер машины и выяснить, кто ее владелец.
– Ты их знаешь? – спросил он Сото, ожидая ответа диспетчера. – Они из «Тринадцатой улицы»?
– Нет. Похожи на обычную шпану, но кто их разберет. Зачем «Тринадцатой улице» соваться к нам?
– Из-за тебя. Те парни у дома Эрнандеса знают, что ты участвовала в перестрелке на Пико-Юнион. Если кто-то из них связан с «Тринадцатой», возможно, они думают, что если уберут тебя на чужой территории, это сойдет им с рук.
Сото промолчала. Босх продолжал:
– И потом, «чолос»
[8]
в этом драндулете – молодая кровь. Они не всегда слушают авторитетов, когда те договариваются с копами. Им надо заявить о себе.
Диспетчер на связи выдал информацию по номеру. Машина была зарегистрирована на владельца, жившего в Сан-Фернандо – маленьком городке в долине, окруженной со всех сторон Лос-Анджелесом.
– Это не территория «Тринадцатой улицы», – заметила Сото, когда Босх повесил микрофон на зеркало.
– Расслабляться в любом случае не стоит.
Машина свернула направо на следующем перекрестке. Значит, бандиты могли сделать круг и вернуться обратно: для еще одной проверки или чего-то похуже.
Босх завел мотор и тронулся с места. Он проехал до перекрестка и свернул там же, где обогнавшая их машина. Детективы обогнули весь квартал, но не заметили никаких следов автомобиля. Тогда они вернулись назад и припарковались на прежнем месте.
– Может, это просто случайность, – с наигранной беззаботностью предположила Сото.
– Может, – ответил Босх.
Они прождали еще полчаса, однако Кабраль все не появлялся. Гарри решил посидеть еще десять минут, но уже через пять к остановке на углу подъехал рейсовый автобус и из него вышли несколько пассажиров, один из которых был похож на аккордеониста с видеозаписи.
– Это он? – поинтересовался Босх.
Сото вгляделась в мужчину и кивнула:
– Похоже, да.
Они одновременно вышли из машины. Босх, оказавшись со стороны улицы, огляделся: он все еще беспокоился по поводу той колымаги и сидевших в ней бандитов. Но поблизости никого не было, и он, перейдя на тротуар, присоединился к своей напарнице.
Человек, похожий на Альберто Кабраля, нес в руках две большие сумки, видимо набитые продуктами. Они казались тяжелыми и раздутыми от банок и консервов. Босх и Сото преградили ему путь. Люсия показала свой жетон и спросила его имя и фамилию.
– Мы хотим поговорить с вами по делу Орландо Мерседа, – объяснила она на английском.
Кабраль попытался пожать плечами, однако с тяжелыми сумками это было довольно трудно.
– Но я ничего не знаю, – заговорил он с сильным акцентом.
– Вы слышали, что мистер Мерсед умер? – осведомилась Сото.
– Да, слышал, – отозвался Кабраль.
– Вы знаете, где сейчас Анхель Охеда? – вставил Босх.
– Да, я его знаю.
– Вы знаете, где он находится? Нам надо с ним поговорить.
Сото повторила вопрос на испанском, и Кабраль ответил на английском:
– Да, он уехал в Талсу.
– Талса, штат Оклахома? – уточнила Сото.
Кабраль кивнул. Он поставил сумки на землю, чтобы дать отдохнуть рукам. Они выбрали неудачное место для допроса, подумал Босх, тем более что им требовались подробные сведения об Охеде. Он нагнулся и взял одну из сумок.
– Давайте я вам помогу. Занесем ваши продукты, а потом поговорим.
Через пять минут они уже сидели в скромной квартирке Кабраля, который, как и его товарищ Эрнандес, жил один. Нерегулярная работа и выступления по ночам располагают к одиночеству. В доме не было заметно следов присутствия семьи. Ни фотографий в рамках, ни детских рисунков на холодильнике. Босх вспомнил наклейку, которую видел как-то на бампере: «Играешь на аккордеоне – сидишь в тюрьме». Похоже, для Кабраля его жизнь музыканта-мариачи стала чем-то вроде добровольной самоизоляции.
– Как вы узнали, что Охеда переехал в Талсу? – спросила Сото.
Избавившись от своих сумок, Кабраль смог наконец как следует пожать плечами.
– Не помню, – ответил он. – Вроде бы он сказал, что хочет перебраться в Оклахому, заняться баром своего дядюшки.
– Это было десять лет назад? – уточнила Люсия. – Сразу после той истории с Орландо?
Он кивнул:
– Да, вскоре после этого.
Кабраль остановился посреди маленькой кухни и принялся вытаскивать свои продукты, а Босх и Сото смотрели на него с порога комнаты. Музыкант открыл холодильник, чтобы достать пакет молока, и по дому разнесся запах залежавшейся пищи.
– А позже вы о нем что-нибудь слышали?
– Нет.
– Но вы уверены, что он уехал в Талсу? – спросил Босх.
– Да, в Талсу, – подтвердил Кабраль. – Я переслал ему туда деньги, которые мы заработали на последнем выступлении.
Босх перешел на кухню и встал рядом с Кабралем. Следующие вопросы были очень важны.
– Вы помните, куда отправили деньги?
– Говорю же – в Талсу.
– Но на какой адрес? Куда именно в Талсу?
– В бар, где он работал.
– Помните название бара?
– Да. «Эль-Чиуауа».
– Так называется бар в Талсе? «Эль-Чиуауа»?
– Да, я его запомнил. Потому что так же называется город, откуда он приехал. Чиуауа, а не чихуахуа, как собака.
Босх кивнул. Название бара – это уже кое-что. Он решил сменить тему.
