Первый том более или менее напоминал обычную «книгу убийств», и Босх решил начать именно с него. Пока он просматривал документы, Сото сидела за ноутбуком и составляла отчет по новым данным, объяснявшим их поездку в Талсу. Любая служебная командировка должна быть четко документирована, чтобы оправдать бюджетные затраты. А поскольку капитан Краудер подключил к финансированию инвестиционные фонды, за которые отвечал офис начальника полиции, обосновывать расходы приходилось особенно тщательно.
Большая часть отчетов, лежавших в первой папке, была написана детективом по имени Джек Харрис. Он имел ранг, соответствовавший званию сержанта, и считался старшим следователем в группе из пяти оперативников, которые занимались этим делом. Босх не знал никого из них лично, но о Харрисе кое-что слышал. Теперь он, похоже, ушел на пенсию, но в восьмидесятые и девяностые о нем говорили как об очень перспективном детективе, раскрывшем целый ряд наиболее громких дел. У Босха не было никаких сомнений в его компетентности, и эта мысль лейтмотивом звучала в его голове, пока он рылся в архивах старого преступления, так и не раскрытого за последние двадцать лет. Гарри знал, что у них с Сото очень мало шансов это изменить. Уиттакер и Дюбоз уже объяснили, что тщательно просмотрели все материалы дела, но не нашли никаких зацепок, которые помогли бы взглянуть на него под новым углом. Обычная практика отдела нераскрытых преступлений состояла в использовании последних достижений криминалистики вроде современных технологий анализа ДНК или отпечатков пальцев. Но в деле Бонни-Брае таких улик не было.
Босх не стал делиться своими мыслями с напарницей: боялся, что она примет их слишком близко к сердцу. Он пообещал Сото подробно ознакомиться с досье по Бонни-Брае, но собирался сделать это так, чтобы его помощь Люсии не помешала расследованию дела Мерседа. Командировка в Талсу дала ему возможность осуществить свой план.
Судя по документам, основной ущерб от пожара в апартаментах на Бонни-Брае причинил дым. Сам огонь распространился только в коридоре и подвальном помещении, где стояли огромные мусорные баки и куда сваливали отходы с пяти верхних этажей. Пламя полностью выжгло мусороприемник и вырвалось в прилегавший коридор. Дым от него повалил вверх по лестницам и расположенным выше коридорам. Огонь и клубы дыма отрезали пути отступления детям и учителям, сидевшим в другой подвальной комнате, переоборудованной под частный детский сад.
Дело осталось нераскрытым в основном потому, что происшествие было признано поджогом только через две недели. Когда расследуешь убийство, очень трудно наверстать упущенное время. Дело, не раскрытое в течение первых сорока восьми часов, обычно так и остается «висяком». А пауза в две недели еще сильнее уменьшает шансы.
Задержка была вызвана тем, что эксперты из противопожарной службы вначале сообщили о случайном возгорании. Огонь появился в мусорном контейнере, расположенном под одним из мусоропроводов. По версии экспертов, пожар начался из-за того, что один из жителей бросил в люк тлеющий окурок и тот попал в комок легковоспламеняющихся материалов, уже находившихся в контейнере. Мусор собирались вывезти на следующий день, поэтому стоявшие в подвале баки были набиты почти доверху. Пламя быстро перекинулось на деревянные балки потолка и распространилось по всей комнате. Огонь разгорелся с такой силой, что после того, как потушили пожар, в контейнерах осталась только горстка пепла.
Несмотря на заявление противопожарной службы, патрульные полицейские почти сразу стали получать от своих осведомителей сигналы о том, что поджог был преднамеренным. Большинство из них утверждало: бандиты из «Ла Раса» имели зуб на управляющего домом на Бонни-Брае за то, что он мешал им открыто продавать наркотики в своем комплексе. Пожар стал предупреждением: мол, если он и дальше будет тормозить их бизнес, это может иметь серьезные последствия. Убивать детей они не собирались.
Но все это оставалось лишь уличными слухами, пока из Сакраменто не пришли результаты анализов по обугленным остаткам, которые извлекли из мусорных баков после пожара. Во всех образцах были найдены следы по меньшей мере двух воспламеняющихся жидкостей. Эти горючие вещества определили как бензин и химический препарат под названием «варсол». В отчете говорилось, что присутствие таких соединений в мусорных контейнерах нельзя объяснить естественными причинами, поэтому дело переквалифицировали в преднамеренный поджог.
Босх бросил взгляд на Сото, которая продолжала барабанить по клавишам компьютера.
– Ты сейчас в Сети?
– Да, а что?
– Можешь для меня кое-что погуглить? В отчете говорится, что одной из горючих жидкостей был варсол. Что это такое и почему…
– Это высококачественный растворитель. Довольно дорогой. Его часто используют в автомастерских для чистки двигателя и запчастей.
Босх только покачал головой, удивленный ее осведомленностью.
– Я нашла его в Гугле еще до того, как ознакомилась с отчетами, – объяснила Сото. – Как только они идентифицировали горючие вещества, следствие пошло по новому руслу. Поскольку варсол – довольно дорогой продукт, было решено, что поджигатель постоянно пользовался этим растворителем, а не купил его специально. Стали искать людей, которые часто используют его в работе. Поджигатель применил смесь, какой обычно протирают детали механизмов: варсол и смазка. Скорее всего он налил ее в бутылку, поджег и бросил в мусоропровод.
– «Коктейль Молотова»?
– Верно.
– Но разве от него не должно быть взрыва? Который могли услышать… э… свидетели?
Босх запнулся, осознав, что одним из этих свидетелей являлась сама Сото.
– Да, мне тогда часто задавали этот вопрос. Но комната с баками находилась в подвале, на другом конце коридора. Кроме того, у нас было шумно. Десять детей в одной комнатке, представляешь? Так что я ничего не слышала. К сожалению.
Босх кивнул. Возможно, Сото действительно винила себя в том, что в семилетнем возрасте, играя с другими детьми, не услышала взрыва зажигательной бомбы. Это было глупо, но нет смысла переубеждать человека в вещах, которые он лелеял в себе целых двадцать лет.
Гарри вернулся к чтению отчетов.
– Скажешь, когда дойдешь до безопасных тампонов, ладно? – подала голос Сото.
Он поднял голову, решив, что не так расслышал.
– Что?
– Безопасные тампоны. Нечто вроде каламбура.
Босх кивнул и снова обратился к хронологии событий. После того как криминалисты обнаружили следы горючих веществ, в дело вступил отдел по борьбе с организованной преступностью, но его запала хватило лишь на несколько недель.
Следователи взяли за основу показания осведомителей, утверждавших, что пожар был средством устрашения со стороны бандитов. Главным свидетелем стал управляющий жилого комплекса, заявлявший, что постоянно получал угрозы от банды из Пико-Юнион. Через четыре недели после пожара суд выдал ордера на обыски в квартирах и на рабочих местах всех двадцати девяти членов банды. На рассвете опергруппа из отдела по борьбе с организованной преступностью устроила грандиозную облаву. У двадцати двух бандитов нашли и конфисковали оружие и наркотики, а также улики, указывавшие на их возможную причастность к делу о поджоге.
