Как хорошо, когда в твоей груди беспристрастное расчетливое сердце, прохладное и надежное. Оно не подводит в опасный момент. Не дает сбоев… Порой кажется, оно вообще не бьется.
Денис приближался к садово-строительному рынку, где его измученный самокопанием мозг имел шанс на время отвлечься на поиск новых черенков и рассады.
Над воротами склада с пронзительными криками кружила огромная воронья стая, облюбовавшая стихийную свалку, организованную неподалеку.
Начиная с последнего поворота до рынка вдоль шоссе растянулись маленькими группками таджики, ищущие временного заработка. Денис брезгливо скривил губы: он презирал перебивающихся копеечными доходами, пропахших потом, сальными тельниками и «Дошираком» чернорабочих.
Мужчина вдавил педаль газа в пол и постарался быстрее миновать гастарбайтеров, с надеждой смотрящих на его джип. Неизвестно откуда проникший в салон запах печеного миндаля напомнил ему о детстве, о новогодних подарках под елкой, о маме, которая всегда была с ним в этот день. Ставшие оглушительными крики ворон, кружившихся над дорогой, отвлекли внимание.
В последний момент на шоссе перед приближающейся на большой скорости машиной выскочил ярко-желтый мяч, и следом за ним, спасая единственную игрушку, бросился неуклюжий мальчуган, одетый в куртку на вырост и в огромные, хлюпающие по лужам резиновые сапоги.
Спасая ребенка, Денис принял решение мгновенно. Он резко вывернул руль на мокрой дороге и, закрыв глаза, пьянея от восторга, полетел в кювет.
«Свободен!» — ликовало вновь забившееся сердце Михаэля.
— Выбор есть всегда! — философски резюмировал Щеголь.
— Проклятие сняла жертва. Господин сыграл по правилам, — Старик довольно потер руки.
— Что-то мы задержались в этом скучном мире, не находишь?
— Да-да. Остался еще один эпизод. Досмотрим и вернемся.
Женщина прошла регистрацию на рейс «Шереметьево, Москва — Марко Поло, Венеция».
Сдав багаж, направилась в салоны дьюти-фри в поисках особого аромата.
Аромата, отложенного на долгий срок желания и жажды, граничащей с болью.
Нашла и, не теряя времени, сразу после рассчета вскрыла упаковку духов.
По прилете ее ожидал дворецкий в щегольском камзоле с перламутровыми эполетами.
Женщина присвистнула от удивления — вот это да! Сколько пафоса!
Но отель «Даниэли», точнее «Палаццо Дандоло», заслужил право позерствовать.
Катер доставил ее прямо к рецепции.
Роскошный номер распахнул двери, открыв прекрасный вид на лагуну и остров Джудекка.
Женщина налила в бокал охлажденное во льду ламбруско и кинула на дно ягодку малины. Выйдя на небольшой балкон отеля и отпив глоток, коснулась пальцами шипящего напитка.
Несколько капель упали на мраморный пол.
«Viva, Venezia! Я вернулась!»
Открыв один из чемоданов, достала белоснежное платье.
Наполовину закрывающая лицо маска, украшенная голубиными перьями и усеянная кристаллами, взглянула на нее пустыми глазницами, приглашая прикоснуться к тайне.
— Да, я готова, — женщина закрыла глаза, вдохнув прохладный морской бриз.
Глаза Древнего смотрели на качающийся на волнах город.
Он помнил его начало, он видел его конец.
Все предсказуемо.
Все предначертано и ждет своего часа.
Глаза мужчины, сидящего на стрелке острова Сан-Джорджо-Маджоре, внимательно следили за площадью, заполняющейся людьми, надеясь уловить алый всполох знакомого костюма.
Его Величество Карнавал оживал.
Возрождался после каждой зимы, как бессмертный Феникс, даря радость, безрассудство, полет мечты. Очередную Тайну и… еще одну несбыточную надежду.
Ежегодный бал Серениссима в палаццо «Папафава» вновь взорвал город торжеством красок, пышностью костюмов и загадочностью масок.
Она узнала бы Его из тысячи, из миллиона незнакомых обличий, она шла к нему издалека, через время, по путеводной нити, оставленной ледяным росчерком на теле.
Он стоял в окружении восторженных красавиц в полумасках, по очереди кокетливо открывающих лица в надежде на его благосклонность…
Женщина в белом легонько коснулась его кисти. Пальцы мужчины вздрогнули от прикосновения, блеснув в пламени свечей золотым кольцом.
— Позволь его снять этой ночью, — прошептала она.
В следующий момент белая маска затерялась в толпе, оставив после себя аромат греха и предвкушения боли.
Мужчина, закутанный в черный атласный плащ, слегка приподнял уголки рта и облегченно вздохнул:
— Ты заставила себя ждать…
