1 октября 1874 года Высочайшим повелением учреждена Эчмиадзинская Духовная академия. Ее выпускники написали новую историю Закавказья – без албан. Это они трансформировали албанскую историю, литературу, богословское наследие в армянское. Так албанские памятники стали «нечитаемыми». Наглядный пример тому «Тере бшгг Армяно-кыпчакский судебник 1519–1594». Оригинал был составлен уроженцем г. Гандзак (Гянджа) Микаелем Гошем по просьбе католикоса Кавказской Албании Степана II в XII в. Но сегодня о том и не вспоминают. В новом издании Микаеля назвали Мхитаром, а сам албанский судебник – армянским. [Тере бшгг Армяно-кыпчакский судебник 1519–1594. С. 18.]
[46] Вот классический тому пример – судьба правящего албанского рода Гасан-Джалала. Этот род в XIX веке разделили на несколько дочерних линий. Титул «мелик» (правитель) полагался каждой новой фамилии, так появились Мелик-Егановы (мусульмане-азербайджанцы) и Мелик-Егановы – христиане (они считались либо удинами, либо армянами, либо грузинами); Мелик-Бегляровы (григориане) и Беглярбековы (мусульмане) и т. д. Та же трагическая судьба постигла едва ли не каждый албанский род: брат стал брату чужим. Требуется специальное этнографическое исследование, чтобы вернуть мир на Кавказ. А его никто не проводил.
[47] Эта «щербинка» важна в понимании истоков междоусобиц, захлестнувших в Средние века всю Европу, не только Русь. Многое в истории читается иначе, когда помнишь о ней. Например, Владимир, сын Святослава от рабыни, не имел тех прав на власть, что были у Ярополка, прямого потомка Рюрика. Его и убил Владимир со «злодейским коварством».
Однако сын Ярополка Святополк оставался законным наследником престола. Чего не скажешь о Борисе и Глебе, рожденных от бастарда Владимира. Святополк, замышляя убийство соперников, собрал совет и получил полное одобрение бояр, которые «ответствовали, что рады положить за него свои головы». [Карамзин H. М. T. I. С. 120–122; T. II. С. 2.] Но на свою беду Святополк был зятем польского князя (будущего короля) Болеслава Храброго. А его усиление не устраивало Рим, полностью зависящий от германского короля Генриха II.
В итоге Святополк проиграл, за что и получил прозвище Окаянный, т. е. «бедный, сожаления достойный». У битых же Бориса и Глеба канонизировала Католическая церковь под именами Роман Русский и Давид Польский. [Егер О. С. 162–165; Ковальский В. Я. С. 100; Полный церковно-славянский словарь. С. 378. Христианство: Энциклопедический словарь. Т. III. С. 715, 747.]
[48] Чтобы у читателя не возникло сомнений, напомню – список святых на Руси составили и официально утвердили к 1547 году, при Иване Грозном. Греческая же церковь общих правил по отнесению к лику святых (канонизации) не имеет до сих пор. По крайней мере, наука этими правилами не располагает. См. Прим. 10.
Здесь же только добавлю, что список святых может многое рассказать внимательному читателю. Например, Нестор-летописец, считающийся автором 1-й редакции «Повести временных лет», – святой Католической церкви.
[49] В очередной раз восхищаюсь мастерством отца русской истории, Карамзина. В основном тексте он рассказывает о греческом крещении Владимира в Херсоне, подробно описывает церковные произведения искусства, взятые им в Киев. А в примечании сначала намеками, а потом прямо пишет: «Врата… действительно называются Херсонскими, но сделаны немецкими художниками». Знает он и о епископе Викмане, «который умер в 1149 году». Разумеется, духовником Ольги (ум. в 969) он быть не мог, а вот преемником первых германских епископов – вполне. [Карамзин H. М. T. I. Прим. 458.]
Кстати, с крещением Ольги та же картина. В основном тексте – подробности встречи с греческим императором, в примечании – о серьезных нестыковках греческой версии крещения. Надо ли после этого удивляться церковному празднику «пренесения мощей ев. Николая»? Он установлен примерно через сто лет после официального крещения Киевской Руси. Это, как пишет Карамзин, «праздник Западной Церкви (выделено мною. – М. А), отвергаемый греками». [Карамзин H. М. T. I. Прим. 378; T. II. С. 62.]
Зная подобные факты, новыми глазами читаешь: «И Россия, где уже… укоренялось христианство, наконец вся и торжественно признала святость онаго почти в одно время с землями соседственными: Венгриею, Польшею, Швециею, Норвегиею и Даниею (принявшими католичество. – М. А.)». [Карамзин H. М. T. I. С. 20.] Иначе и быть не могло: Россия, точнее все-таки Киевская Русь, как и «земли соседственные», вынуждена была считаться с реальной политической обстановкой того времени. А ее определяли германские императоры – новообращенные прихожане Западной церкви! Впрочем, это не помешало Леопольду фон Ранке сделать правильный вывод: «Немцев также завоевывали, обращая их в христианство». Цит. по: Гергей Е. С. 84.
[50] Одной из последних в Европе христианство приняла Литва, тоже тюркская страна. Ее правителю, отважному князю Ягайло, предложили руку дочери венгерского короля Ядвиги, но с условием – окреститься католическим крестом. Князь не нашел доводов «против». 18 февраля 1386 года он сочетался браком с Ядвигой, из рук которой принял еще и польскую корону. После коронования власть в Литве фактически перешла к Риму. Прибывшее католическое духовенство насильно стало обращать население в христианство, устанавливать новые порядки… А Ягайло был близкой родней московским Рюриковичам. Отсюда столь тесные политические контакты, которые будут у Польши и Литвы с Московской Русью.
Отсюда и распри Ягайло с его двоюродным братом Витовтом, который не сразу отказался от старой веры. Опять знакомый почерк сеятелей раздора: «Той части дворянства, которая перешла в католичество, были даны все права и преимущества польской шляхты». [Егер О. С. 578–580.] Это вызвало настоящий исход из Литвы на Русь родовитых литовских вельмож и князей (даже родственников Витовта), не желавших изменить старой вере. О том, какой характер носила вера народа, «который населял Литву, Пруссию, Курляндию, Летландию», пишет и Карамзин: «До самого введения Христианской Веры управлял им северный Далай-Лама, главный судия и Священник». [Карамзин H. М. T. I. С. 23.]
[51] Произошла та же история, которая позже повторилась десятки раз. В жилах Пипина Короткого текла царская кровь, но его отец Карл Мартелл был побочным сыном старшего Пипина. [Гиббон Э. T. VI. С. 85.] Меровинги же в этом отношении были безупречны, они с Аттилой принадлежали к одному царскому роду.
К сожалению, письменные источники противоречивы, говорить можно лишь о косвенных данных. Показательно, письменные источники сохранили имя Меровинга, ставшего еще при жизни Аттилы «искать покровительства Рима», но имя его старшего брата – союзника Аттилы, предано забвению. Справедливо замечание Гиббона: «Образовавшиеся в афинских и римских школах ученые (здесь и далее выделено мною. – М. А.) пренебрегали своими варварскими предками… Даже философы не могли предохранить себя от заразы предрассудков и страстей. Тогда стали придумывать и упорно защищать не допускавшие никаких исключений системы». [Гиббон Э. T. IV. С. 15–16, 136.]
[52] Об этом, не скрывая, говорит «История Государства Российского» в основном тексте: «Узбек, следуя примеру бывших до него ханов, подтвердил важные права и выгоды российского духовенства». Примечательно, что ко всем князьям принявший ислам Узбек обращается «Вышнего и бессмертного Бога волею и силою, величеством и милостью».
