— Боже мой! Неужели пошел дождь?
— Мадам, погода здесь ни при чем. Я просто хотел дать вам возможность полюбоваться своим чудесным подарком.
— Я и любуюсь. Но посмотрели бы вы на себя со стороны! Вы сейчас меньше всего похожи на священника. Вы — самый настоящий юный фавн, переодетый для рекламы «Берберри». А теперь немедленно снимайте плащ!
Что Десмонд и сделал, сдержанно поблагодарив госпожу Донован. Забрав плащ, она перекинула его через одну руку и предложила Десмонду другую.
— Ну, а теперь нам придется хотя бы минут десять погулять, иначе Бриджит подаст все полусырым.
— Вы отсутствовали дольше, чем я предполагал, — проронил Десмонд.
— Надо было уладить маленькую неприятность, — ответила та и, поймав вопросительный взгляд Десмонда, добавила: — Какие-то предприимчивые япошки из Токио, успевшие наладить производство контрафактного шотландского виски и продающие его под фальшивыми шотландскими марками типа «Найленд флинг» и «Спорран», обратили свой взор уже и на ирландский виски. И стали выпускать свою отраву в бутылках, точь-в-точь как наши, практически с такой же этикеткой, под маркой «Маунтин крим». — Она сделала паузу и продолжила: — Конечно, их товар и рядом не стоял с первоклассным выдержанным солодовым виски, но подобная путаница наносит нам немалый урон.
— Вы что, подали на них иск в суд?
— Где?! В Токио? Боже правый, ну конечно же, нет. У меня и без них полно судебных тяжб. Нет, я просто-напросто уведомила всех наших агентов, дилеров и оптовиков, что если поймаю их на продаже японского виски, на меня они больше работать не будут. И уже накануне отъезда из Дублина нас буквально завалили верноподданническими телеграммами и письмами. — Она вдруг резко сменила тему, спросив: — Вы, наверное, успели проголодаться, пока шли пешком?
— Умираю с голоду!
— Мне, конечно, следовало вас предупредить, что здесь вы не получите такого вкусного обеда, как у миссис О’Брайен. Что у нее сегодня запланировано?
— Полагаю, вареная свинина с луковым соусом.
— Да уж, после такого обеда добрейший каноник будет храпеть вовсю! Десмонд, я восхищаюсь каноником и ценю его, но иногда он ведет себя как самый настоящий стяжатель. Ведь я подарила эту прекрасную церковь не ему лично, — сказала она и, понизив голос, добавила: — А Господу нашему Иисусу Христу за то, что не оставил меня в годы испытаний и невзгод.
Десмонд с минуту помолчал, а потом смиренно сказал:
— Я хотел бы надеяться, что вы поймете, моя дорогая, дражайшая госпожа Донован, что я никогда — нет, никогда — не принял бы ваше любезное приглашение, если бы имел тайное намерение осквернить нашу дружбу желанием извлечь из нее какую-то выгоду — для церкви или еще для чего-нибудь.
Она сжала ему руку и, повернувшись, посмотрела ему в глаза.
— Я знаю, Десмонд. Я поняла это с первой минуты, как вас увидела.
Мелодичные звуки гонга нарушили тишину, которая воцарилась после этих признаний и говорила о внезапно возникшей трогательной близости.
— Ну вот, нас уже зовет мой пунктуальный Патрик, — вздохнула мадам Донован, а когда они вошли в дом, сказала: — Тут есть ванная комната. Столовая дальше по коридору. Я присоединюсь к вам через минуту.
Столовая была обставлена отполированной до блеска мебелью «чиппендейл». Большой обеденный стол почему-то не был накрыт, зато у окна стоял освещенный солнцем, элегантно накрытый на две персоны небольшой приставной столик.
— Разве здесь не уютнее? — спросила вошедшая в комнату госпожа Донован. — Я всегда ем здесь, если обстоятельства позволяют.
Они сели за стол. Госпожа Донован все еще была в своей очаровательной соломенной шляпке.
— Мадам, — вырвалось у Десмонда. — Я, конечно, понимаю, что должен осторожно выбирать слова, но не могу не сказать, что просто влюбился в вашу прелестную шляпку. Это настоящая летняя шляпка для воскресных прогулок в Боулдерз-Лок. Мне очень хотелось бы пригласить вас на прогулку по реке.
— Вы что, собираетесь грести? В вашем-то «Берберри»?
— Нет, но я могу смотреть, как вы лежите на корме, откинувшись на подушки и опустив прекрасную руку в прохладную, прозрачную воду, в то время как наша лодка проплывает под склонившимися над рекой плакучими ивами.
Она улыбнулась счастливой улыбкой и заглянула ему в глаза, но сразу же взяла себя в руки и отвернулась.
— Предупреждаю вас, Десмонд, сегодня вы ничего здесь не получите, кроме рыбы. Причем рыба эта еще не далее как в шесть утра плавала в море.
Патрик как раз подавал суп в бульонных чашках из тончайшего дрезденского фарфора.
— Мое почтение, ваше преподобие. Это суп-пюре из омара, — шепнул он на ухо Десмонду.
Густой суп из омара, украшенный клешнями, подавался с тертым сыром и шариком густых сливок.
— Ну что? Хотите добавки? Если вы будете, то и я не откажусь. Обед у нас сегодня довольно скромный.
— С удовольствием. Суп просто восхитительный.
После второй порции супа в комнате наступила тишина, так как Патрик как раз начал осторожно открывать покрытую плесенью бутылку.
— Осторожно, Патрик, только не смешивай!
— Может быть, мадам сама попробует?
— Нет, — отмахнулась она и добавила: — Все должно быть, как полагается. Это вино слишком долго ждало, пока мы его попробуем.
Патрик разлил по бокалам прозрачное янтарное вино. Десмонд пригубил вино и с уважением посмотрел на сидящую напротив него хозяйку. Это было старое выдержанное шабли с медовым ароматом.
— Да, — улыбнулась она. — Ужасно хорошее вино. И очень редкое. Поэтому мы должны допить бутылку.
В это время подали второе блюдо. Жареное филе камбалы с анчоусами и пюре из ирландского картофеля.
— Ешьте, не стесняйтесь. Предупреждаю, кроме фруктового салата, больше ничего не будет.
Свежая рыба, поджаренная с обеих сторон. Нет, устоять было попросту невозможно. И Десмонд, естественно, не стал отказываться, когда блюдо начали разносить по второму кругу. Впрочем, так же, как и госпожа Донован.
А затем последовал холодный компот из свежих фруктов, который подали в старинных серебряных чашах для причастия.
— Кофе подадут в гостиной.
Сев на большой диван лицом к окну, они с удовольствием выпили крепкий черный «мокко». Десмонд, захваченный врасплох приступом блаженной эйфории, чувствовал, что не может отвести глаз от госпожи Донован.
— И что же дальше? — улыбнулась она. — Вы что, решили взять пример с нашего достопочтенного каноника?
— Вы меня оскорбляете, мадам… Неужели я могу забыть о вас?
— Мы можем сидеть на разных концах дивана. Что будет удобно и вполне невинно. Кажется, это называется «лицом к лицу».
