— Что-то случилось?
Мэгс продолжала убирать в кухне.
— Это связано с Томом?
Мэгс заплакала.
— Господи, Мэгс, почему ты мне раньше не сказала? Что произошло?
Встав, он обнял ее за плечи и, развернув от мойки, осторожно забрал из рук салфетку.
— Думаю, что он, возможно, ворует.
Ярость, охватившая Рея, была такой всеобъемлющей, что какое-то время он не мог вымолвить ни слова.
— Почему ты так решила?
Это было последней каплей, переполнившей чашу его терпения. Одно дело пропускать школу и метаться по дому под действием вспышек немотивированного подросткового раздражения, но воровать?!
— Ну, я не совсем уверена, — сказала Мэгс. — Я с ним еще не говорила по этому поводу… — Она заметила выражение лица Рея и предостерегающе подняла руку. — Я просто не хочу этого делать, пока у меня не будет фактов.
Рей набрал побольше воздуха.
— Рассказывай все.
— Перед этим я убирала в его комнате, — Мэгс на мгновение закрыла глаза, как будто само воспоминание об этом было для нее невыносимо, — и у него под кроватью натолкнулась на коробку с разными штуковинами. Там был iPod, несколько DVD-дисков, куча конфет и новая, с иголочки, пара кроссовок.
Рей замотал головой, но ничего не сказал.
— Я знаю, что денег у него нет, — пояснила Мэгс, — потому что он продолжает выплачивать нам за разбитое окно, и мне трудно представить, откуда он мог все это взять, если не украл.
— Это ужасно! — ответил Рей. — Закончит он в каталажке. Хорошенькая получается картина: сынок ДИ сидит в камере за кражу в магазине.
Мэгс разочарованно посмотрела на него.
— И это все, что тебе сейчас приходит в голову? Твой сын последние восемнадцать месяцев чувствует себя несчастным. Твой ранее вполне счастливый, устроенный, умный сын сейчас прогуливает школу и занимается воровством, а твоя первая мысль: «Как это может повлиять на перспективы моей карьеры?» — Она умолкла, похоже, не договорив, и вытянула руки, словно стараясь удержать его на расстоянии. — Все, не могу сейчас говорить с тобой об этом! — Она развернулась и направилась к двери, но потом обернулась. — Предоставь Тома мне. Ты только хуже сделаешь. К тому же у тебя явно есть более важные вещи, о которых нужно беспокоиться.
Он слышал, как Мэгс взбежала по лестнице, после чего хлопнула дверь спальни. Рей знал, что идти за ней не имеет смысла: очевидно, что она не в настроении для дискуссий. Карьера не была для него первой заботой — это была просто одна из забот. И поскольку он оказался единственным в семье, кто зарабатывал деньги, со стороны Мэгс было немного расточительно и опрометчиво сбрасывать эту самую карьеру со счетов подобным образом. Что же касается Тома, то он предоставит жене возможность разбираться с ним, если она так хочет. Кроме всего прочего, он, честно говоря, понятия не имел, как подступиться к этому вопросу и с чего начать.
33
Дом в Бофорт-Кресенте был намного больше старого. Мне не дали ипотеку под всю сумму, так что пришлось брать кредит, и я надеялся, что буду в состоянии выплачивать его. Платежам предстояло растянуться надолго, но оно того стоило. При доме был большой садовый участок, подходящий для твоей студии, и я видел, как горели твои глаза, когда мы размечали, где она будет располагаться.
— Все идеально, — сказала ты. — У меня прямо здесь будет все, что необходимо.
Через неделю после нашего переезда я взял недельный отпуск и начал строить студию, а ты просто разрывалась на части, стараясь как-то отплатить мне за это. Ты кружками носила горячий чай в дальний конец сада, кормила меня супом с хлебом домашней выпечки… Мне такое нравилось, не хотелось, чтобы это прекращалось, и подсознательно я начал тормозить строительство. Вместо того чтобы выходить на работу в сад в девять, я приходил в десять. Потом задерживался на ленче, а после обеда бесцельно сидел в деревянной коробке будущей студии, пока ты не звала меня в дом.
— Нельзя работать при таком освещении, дорогой, — говорила ты. — И посмотри, у тебя же замерзли руки! Заходи, и дай я тебя согрею.
Ты целовала меня и говорила, в каком ты восторге оттого, что у тебя будет свой уголок для работы, что никто о тебе еще так не заботился и что ты любишь меня.
Я вернулся к работе и пообещал закончить с интерьером в выходные. Но когда я в первый же день пришел домой, ты уже втащила внутрь старый письменный стол и разложила на нем свои баночки и инструменты. В углу стояла твоя новая обжиговая печь, а в центре комнаты расположился гончарный круг. Сама ты сидела на небольшой табуретке, поглощенная куском глины, вертевшимся между твоими ладонями. Я следил за тем, как постепенно под твоими легкими прикосновениями эта масса начинает приобретать форму кувшина. Я надеялся, что ты почувствуешь мое присутствие, но ты так и не подняла головы, и я открыл дверь.
— Это просто фантастика, правда?
Ты по-прежнему не смотрела на меня.
— Мне ужасно здесь нравится. — Ты сняла ногу с педали, и круг сначала замедлился, а затем и вовсе остановился. — Я сейчас переодену рубашку, а потом накрою стол для ужина.
Ты легко поцеловала меня в щеку, разведя руки в стороны и держа их подальше о моей одежды.
Я немного постоял в студии, глядя на стены, которые представлял себе увешанными полками, и на угол, где я планировал сделать для тебя специальный рабочий стол. Сделав шаг вперед, я рывком надавил ногой на педаль гончарного круга. Колесо дернулось, не сделав и одного оборота, а кувшин без твоих направляющих рук накренился вбок и осел.
После этого мне казалось, что я не видел тебя целыми днями. Ты установила в мастерской обогреватель, чтобы можно было задерживаться там подольше. И даже по выходным я видел, как ты натягиваешь перепачканную в глине робу, чтобы с первыми лучами солнца идти туда. Полки я для тебя все-таки повесил, но так и не сделал рабочий стол, который планировал, а вид твоего стола, притащенного откуда-то от старьевщика, всегда очень меня раздражал.
Мы прожили в этом доме где-то, думаю, год, когда мне по работе нужно было поехать в Париж. У Дуга появилась зацепка на одного потенциального клиента, и мы планировали произвести на них достаточно хорошее впечатление, чтобы получить большой заказ на программное обеспечение. Бизнес шел вяло, дивиденды были меньше и поступали реже, чем мне было обещано. Чтобы водить тебя пообедать и покупать тебе цветы, я пользовался кредитной карточкой, но выплачивать взносы по кредиту за дом становилось все труднее и труднее. Парижский же заказ мог помочь нашим делам вновь войти в привычную колею.
— Можно мне с тобой? — спросила ты. Похоже, это был первый раз, когда ты проявила хоть какой-то интерес к моему бизнесу. — Обожаю Париж!
Я помнил, с каким вожделением Дуг смотрел на Марию, когда я однажды взял ее на корпоративную вечеринку, а также как она повела себя в ответ на это. Не могло быть и речи о том, чтобы повторять такие ошибки.
